В тени Пайнс-Рока. Эрин Либреро

что она носила и скрывалась в нем, когда наступала критическая ситуация, совсем недавно треснул. Она лишь хотела довериться человеку, слегка приоткрыть завесу своих тайн и переживаний, но ее нещадно отвергли. Шелли, обиженная на несправедливую жизнь и людей, начала склеивать осколки своего старенького панциря, чтобы снова уединиться со своими мыслями. Ее всегда окружали мысли, словно она жила в них, как рыба в воде. Они несли ее по течению странной жизни, в которой нельзя было доверять абсолютно никому, даже родителям, которые испортили ей психику своим невыносимым воспитанием. Теперь Шелли боялась всего: одиночества, хоть и находилась в нем постоянно, – она врала себе, – людей, что могли вновь причинить ей боль и сломить ее навсегда; родителей, что пытались сделать из нее идеальную девушку… Она боялась и в то же время старалась быть уверенной, сильной, прячась под маской грубой девчонки с полным арсеналом сарказма и черного юмора. Но это лишь на время. Когда никого не было рядом, Шелли плакала и не могла найти в себе силы подняться вновь, даже скрыться под маской безрассудства и грубости. Шелли таяла на глазах.

      – В чем дело? У тебя все хорошо? – поинтересовался кудряш, оценивая настроение девушки. – Да, утро выдалось ужасным.

      Шелли повернулась к настырному парню и устало, даже слегка надменно вздохнув, выплюнула:

      – Отвали, – в ее карих глазах, обрамленных черными кругами, отражались пустота и полное безразличие. На какое-то мгновение Шелли даже пожалела, что так нагрубила милому парнишке, но решила не извиняться – ее вдруг одолели слабость и нежелание произносить слова.

      Кудряш, слабо кивнув, обиженно пересел на место позади Шелли, и автобус вновь погрузился в тишину, нарушаемую басом из наушников молчуна, что кемарил на заднем сиденье.

      Шелли погрузилась в свои мысли с головой, представляя разные ситуации из своей жизни, которые она так легко и драматично переделывала у себя в голове. Столько фантазии, столько драматизма, что Шелли могла бы стать писательницей. Лишь от одного представления трагичной для нее ситуации на глаза наворачивались слезы. Всхлипнув и сморгнув слезу, шатенка повернулась к окну, замечая, как быстро отдалилась табличка с надписью: «Шоссе 34». Ее клонило в сон, забирало по частям, и, наконец, после долгих раздумий она задремала, запомнив напоследок, как за окном промелькнула табличка с корявой надписью: «Ошесс 34».

      Назад дороги нет. Ибо все вернулось в начало. Теперь жуткая сторона взяла все под свой контроль. Туманная дверь открылась и закрылась навсегда, впустив новую жертву. Оно питается ими. Питается страхами. Питается нами. Нежно прокусывает кожу и медленно, с упоением высасывает жизнь, оставляя безвкусную оболочку. Оно, как паук, сплело липкую паутину, создало иллюзию, сотворило копию этого мира и ждет, пока жертва сама придет к ней.

      Глава 2

      От резкого торможения ребята подскочили на своих местах. Шелли распахнула сонные глаза, которые тут же устремились на водилу-маньяка. Тот скалой нависал над ребятами