– Ничего себе! – воскликнул Берт. – Ну и дела!
Он с вытянутым лицом уставился на удаляющийся пляж. Страха высоты почему-то не ощущалось. Затем, повинуясь смутному побуждению к действию, Берт осмотрел тросики и стропы над головой. «Лучше ничего не трогать, – решил он и опустился на матрас. – Нет, не буду трогать. Но что тогда делать?»
Вскоре Берт опять поднялся и стал смотреть на уходящий из-под ног мир: на белые утесы на востоке, болота на западе, широкие низины и пустоши, едва различимые города, гавани, реки и ленты дорог, корабли, множество кораблей, их палубы и короткие из-за вида сверху трубы на фоне безбрежного моря, гигантский монорельсовый мост, перекинутый через пролив от Фолкстона до Булони, – пока картину наконец не заслонили сначала первые небольшие обрывки, а затем сплошная пелена облаков. Берт не чувствовал головокружения и даже не очень испугался, скорее пребывал в совершенном изумлении.
Глава III. Воздушный шар
1
Берт Смоллуэйс был мелким плебеем, шустрым, но недалеким созданием, каких старушка-цивилизация начала XX века производила миллионами в каждой стране мира. Вся его жизнь протекала в узких переулках, между убогих домов, выше крыши которых он не мог заглянуть, в узком кругу мыслей, от которых некуда было скрыться. Берт полагал своим долгом быть хитрее ближнего, сшибать, по его выражению, деньгу и приятно проводить время. По сути, такие, как он, превратили Америку и Англию в то, чем они сейчас являются. Удача ему не улыбалась, ну да и бог с ней. Он был не более чем напористым стяжателем, лишенным почтения к государству, верности чему-либо, глубоких привязанностей, кодекса чести или хотя бы кодекса мужества. Курьезное происшествие на время вырвало Берта из чудесного современного мира с его суетой и противоречивыми соблазнами и отправило парить аки дух бестелесный в пространстве между водой и небом. Небеса, словно решив поставить опыт, выхватили его в качестве представителя миллионов других англичан, чтобы взглянуть поближе и узнать, что там происходит с человеческой душой. К какому выводу пришли небеса, я не берусь судить, ибо давно оставил все предположения о том, что небесам любо и как им потрафить.
Подъем в одиночку на воздушном шаре до высоты четырнадцати-пятнадцати тысяч футов – ни с чем не сравнимое ощущение. Вряд ли человек способен достичь чего-то более величественного. С этим достижением неспособна сравниться ни одна летающая машина. Кругом полный покой, не слышно ни малейшего шороха. Безбрежное небо. Сюда не доносится гул и скрежет человеческой деятельности. Воздух