– Как ты?
Несмотря на моё предупреждение и объяснения, она всё же переживала за меня. Я, постепенно приходил в себя после всех переживаний и после всего того, что со мной только что происходило. Даже моё дыхание на некоторое время участилось, будто я только что, уже в этом времени, проделал какую-то работу. Словно впервые попав в свой дом, окинул взглядом кухню, которая почему-то показалась мне такой маленькой и тесной.
– Нормально, сестрёнка, – улыбнулся я, но, видимо, мой притянутый за уши оптимизм показался ей не очень убедительным.
– Серёж, – всё еще с тревогой в голосе произнесла Валентина, – может, не поедешь сегодня никуда? Посмотри на себя… Тебе сейчас лучше прилечь, отдохнуть…
Я вспомнил про Нестерова и про то, что у калитки меня уже давно ждёт машина. Конечно, после такого вот путешествия сейчас действительно лучше всего было бы остаться дома, прийти окончательно в себя и отдохнуть, но я привык держать свои обещания, поэтому сказал:
– Нет, Валюша, я уже нормально себя чувствую. Раз обещал человеку помочь, то поеду.
– Неугомонный… – бросила мне сестра с укоризной, и, встав с табуретки, принялась быстро убирать со стола.
Помыв посуду и прибрав продукты в холодильник, она начала собираться. Одевшись, она помогла и мне, после чего мы не спеша вышли из дома. Мне было немного грустно. Не так просто вновь возвращаться в своё приближающееся к полтиннику тело и брать в руки опостылевшие мне костыли после того, как буквально несколько минут назад я ещё был молод и полностью здоров. Вдохнув осенний воздух родного города, я бросил быстрый взгляд на свой двор. К кованой железной калитке, выкрашенной в зелёный цвет, вела красивая, аккуратная дорожка, засаженная по оба края кустами роз. Весной во дворе всё утопало в зелени и цветах, сейчас же здесь царили пустота и уныние.
Я перевёл взгляд на мою гордость и отраду – небольшой садик из молодых фруктовых деревьев, который мне помог посадить муж Валентины. Молодые яблоньки и груши всего несколько лет как начали плодоносить, и каждый год были просто усеяны плодами. Сейчас деревца стояли мокрые от прошедшего недавно дождя, и вид их был грустным и жалким. Осенний ветер давно оборвал с них всю листву, полностью обнажив их тонкие и, казалось, такие хрупкие тельца. Мне они сейчас показались несчастными, худыми сиротками, оставшимися без крова и пропитания. Чтобы развеять грустные мысли, пришлось энергично потрусить головой, а для сестры изобразить на лице подобие