Следующим вариантом была поездка на юг.
– Н-да, неплохо, – протянула я.
– Я и говорю: идеальный вариант! Поезжай – не прогадаешь! – Тома Илина была в восторге от того, что ее идею приняли.
– В целом, конечно, идея неплоха… – протянула я.
– Ты знаешь, какие там мужчины!. – Тому понесло дальше. Судя по ее блестящим глазам, она провела на Золотых Песках большую часть своей короткой жизни, флиртуя с приезжими красавцами. Она описывала самые восхитительные и соблазнительные варианты, пока я не дошла до конца своей фразы:
– Если, конечно, дело происходит не в ноябре, когда на нашем юге тоже зима, а на ненаш юг мне просто не выбраться ввиду отсутствия средств.
Такого жестокого удара Тома не ожидала. Она осеклась на полуслове и отправилась читать очередной любовный роман, потому что на юге она никогда не была, мужчин не кадрила и вообще не знала, как к ним подступиться.
Оставался вариант реанимации прошлых отношений. Но так как я уже продумала это и поняла, что вероятность данного факта практически нулевая, то решительно покачала головой, мол, не стоит даже напоминать.
Тут в дело вступила Маргарита Леонидовна, молчавшая до этих пор.
– Знаешь, вот что я тебе скажу. Есть у меня племянник, Костик, мальчик неплохой. Пообщаться с женщинами ему не мешает, да и ты, быть может, достигнешь своей цели.
Такой вариант был не то чтобы самым желанным и идеальным, но, как говорят, «на безрыбье и рак – рыба». Пришлось выспрашивать про Костика:
– Чем занимается? Сколько лет?
– О, мальчик безусловно талантливый. Закончил аспирантуру, пишет диссертацию. У него гениальные идеи! – Маргарита Леонидовна преобразилась, речь стала патетической, а глаза увлажнились. – Конечно, ему приходится нелегко, сама знаешь, что в нашей стране гении не приживаются… Зато какой мужчина! Талант!
Кто-то из наших, видимо, уже позавидовав моему счастью, спросил:
– А сколько ему лет?
– Ну, молод, молод…
Я уже было хотела отказаться от студента или как там его, аспиранта, но тут Маргарита Леонидовна закончила описание мужчины:
– Сорок два.
– Сорок два? – кажется, дыхание сперло не только у меня, но и у половины коллектива.
– Да, сорок два, а что тут такого? Молодой ученый. Вот защитится – пойдет работать.
– А где он до этого работал? – оказалось, что это произнесла я, настолько чужым оказался голос.
– Нигде не работал. Я же говорю: он гений, ему надо творить. Конечно, его мать, моя двоюродная сестра, создала для этого все условия. Сама понимаешь, ученые народ нервный, тонкий, требуют внимания. Ну ничего, печатаешь ты быстро,