ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Хоть рыдай не рыдай
Хоть рыдай не рыдай, хоть кричи не кричи,
по притихшей Одессе идут палачи,
против них ни пройти, ни проехать,
против них ни речей, ни горящих очей,
ни железных дверей, ни заветных ключей —
им убийство всего лишь потеха.
Не поймёшь, не проймёшь, не раздавишь как вошь,
ибо каждый из них и пригож, и хорош —
сам затопчет, кого пожелает;
будут кости хрустеть как во рту леденец,
и прольётся свинец, и наступит конец —
аж вода помертвеет живая…
…Стало горе горчее, война – горячей,
в медсанбат на носилках внесли палачей,
за погибших поставили свечи;
уцелевший на землю кладёт автомат —
он без памяти рад, он же русскому брат,
а Россия и кормит, и лечит.
2014
Ещё есть время
There is still time… brother
В чём сила, брат? Обожжена броня,
разбит бетон, щетиной арматура —
у смерти не бывает перекура,
она не утомится, хороня.
В чём сила? В мураве под сапогом,
в сырой земле под гусеницей ржавой,
в России, что превыше, чем держава,
и в памяти о самом дорогом.
В чём совесть, брат? Опять берёшь взаймы,
и думаешь, как избежать уплаты,
и как достроить, наконец, палаты
с эмблемой в виде нищенской сумы…
В чём совесть? В неиспользованной лжи,
в тяжёлом неразряженном патроне,
и в тех, кто голову в земном поклоне
склонил, за други душу положив.
В чём правда, брат? А в том, что все умрут —
и те, кто разжигал, и те, кто тушит,
кто слышал всё, кто ничего не слушал,
кто бросил всё, кто продолжал свой труд.
В чём правда? Здесь по-русски говорят,
но детский плач повсюду одинаков.
Сейчас твоих детей пошлют в атаку.
Останови. Ещё есть время, брат.
2014
Конь Блед
Вдруг, безмерно, беззаконно,
безотчётно и сурово
разнесётся топот конный
и разбудит… Полвторого,
за окном темно и снежно,
под ребром лохмотья боли,
и летит душа кромешно,
словно ветер в чисто поле…
Но куда ты, конь мой бледный,
ночью судной, тенью смутной
перескакиваешь бездны
безответно, безрассудно?
Или видишь гневным оком
полыхание пожара,
или слышишь счёт порокам
на пиру у Валтасара?
Или чувствуешь родную,
отлетающую в небо,
где Сидящий одесную
ей подаст вина и хлеба?
Нет, ни то и ни другое, —
это слово на ладони,
это солнце за рекою,
где в росе играют кони,
это стелется травою,
недосказанное пряча,
это рвётся ретивое,
то ли плясом, то ли плачем…
2009
Твоя любовь
Твоя любовь как девочка во храме,
коснувшаяся мрамора колонны,
внимающая высям, где бездонны
органные хоралы над хорами.
Твоя любовь как лепесток на шраме
израненной земли, чьи мегатонны
лежат пушинкой на руке Мадонны,
нетленной над костями и кострами.
Твоя любовь – калиновые грозди,
алеющие как бутон стигмата
в ладони мира, пригвождённой болью.
Твой белый ангел зажигает звёзды,
и, пролетая над земной юдолью,
слезу роняет на лицо солдата.
2009
Из стольного Киева
Принеси же из стольного Киева
крестик медный, крупинку святыни,
и судьбиной своей обреки его
на дороги, просторы, пустыни,
и на север, в леса заповедные
отправляясь