– Знаешь, сынок, тебе не нужно постоянно заниматься.
Алексей, не поверив своим ушам, замер, уставившись невидящим взглядом в книгу, затем оправился и обернулся к отцу с полными непонимания глазами.
– Я знаю, ты старался, – пояснил Федор Андреевич. – Поступить в хороший вуз непросто, я это понимаю, и тебе не хватило всего ничего до поступления, поэтому… я хочу тебе сказать, что… ты молодец и я уважаю твои попытки…
– Пап, – прервал его Алексей, – я поступлю.
Алексей был не охотником общаться. Он вообще редко открывал рот и в диалоге предпочитал молчать и слушать. Он редко высказывал свое мнение, никогда не спорил, и, если бы люди не затевали с ним беседу, он, наверное, молчал бы всегда. Это грациозное молчание казалось окружающим признаком большого ума, и они были правы. Умный человек никогда не назовет себя умным, и это лишь один из предметов размышления юноши, проводившего большую часть жизни в диалоге с самим собой.
Наконец блуждающий по комнате взгляд остановился на полках над письменным столом, и Федор Андреевич заметил фотографию в позолоченной рамке. Алексей снова смотрел в книгу и не видел печальных глаз отца, застывших на образе супруги. Пользуясь тем, что его не видят, Федор Андреевич постарался сделать сердитое выражение на лице и, когда почувствовал, что у него это получилось, сказал:
– Ты выставил фотографию? Неужели ты простил?
– Простил, папа. Прошло много лет, и я многое понял.
– Пытаешься оправдать ее поступок?
– Я считаю, что нельзя винить человека за его чувства. Если мама правда полюбила другого мужчину, я не могу держать на нее зла. Она уехала, и это лучше, чем если бы она осталась с нами и всю жизнь мучилась, мысленно обвиняя нас в том, что мы испортили ей жизнь. Дом и семья не должны быть бременем. Я считаю, что мама правильно поступила.
Федор Андреевич восхищенно посмотрел на сына. В его взгляде читалась смесь удивления и гордости, но показать свой восторг он счел неуместным, поэтому сохранил суровую, немного обиженную интонацию.
– Она не позвонила тебе ни разу за эти десять лет, – сказал он.
– А вдруг что-то случилось?
– Да что могло случиться! – Федор Андреевич хотел съязвить, однако Алексей услышал отчаяние в его голосе
– Случиться может все что угодно.
– Да ничего не случилось.
– Откуда ты знаешь?
– Просто я уверен в этом.
Этот не имеющий веса аргумент послужил педалью тормоза для диалога, и оба замолкли. Любые аргументы при такой точке зрения были бы бессмысленны, Алексей это понимал, поэтому просто оставил мнение при себе. Он снова стал притворяться, что читает, бегая глазами по строчкам, а его отец снова, но теперь несколько наигранно оглядел комнату. Ничего нового он не заметил, прокомментировать для смены темы было нечего, поэтому, продолжая