– Да ладно тебе! Пока суд да дело – целая комната пустует! – раздалось за дверью.
«Тётя Люда убеждает своего мужа занять эту комнату», – поняла Машка. Метнулась спрятаться, да куда?
– Ой! Печать, печать! Не было тут никакой бумажки! Какой хулиган оторвал, а я-то тут причём?
И с маха распахнула дверь!
– Сюр-прайз! – протянула тётя Люда, глядя на Машку. – Это что, они прямо с тобой опечатали?
Осмотрелась по сторонам. И не дожидаясь Машкиного ответа, продолжила: – В кои-то веки не по собачьи, на коврике, на полу, а на кровати спать буду.
– Тётя Люда, тут я живу, – попыталась отбиться Машка.
– Ну и на здоровьечко! Вот же как хорошо всё складывается!
– Что ж тут хорошего? – возмутилась Машка.
– Ты же ещё несовершеннолетняя. Так? Так! – сама себя подтвердила тётя Люда. – Значит, опекун нужен. Нужен? Так что всё по закону сделаем, – и приступила ближе к Машке. – Или назад в детский дом хочешь?
– Это интернат, не детский дом, – пыталась возразить Машка.
– Хрен редьки не слаще, – констатировала тётя Люда. – Оформлю опекунство. Будешь жить с нами. Или назад, туда, откуда, похоже, тягу дала, сдать тебя? Да не волнуйся ты! Сколь лет рядом живёшь, из одной чашки с моими пацанами не раз кашу ела. Или забыла?
Нет, Машка ничего не забыла. А громогласная тётя Люда злобной тёткой никогда не была. Да и назад возвращаться никак не хотелось. Это же попробуй объяснить в классе и в группе интерната, что ночью на трассе, где проститутки стоят, пирожки добывала. И цветок тот, получается, краденый.
– А если приедут из интерната, заберут назад? – пояснила Машка свою тревогу.
– Хм… В окно видно, какая машина подъезжает. Если за тобой – шурсь к нам и сиди тихонько. Сейчас немного разгребёмся тут, ну, и с обеда пойду выяснять, как на тебя опекунство оформлять. А ты пока с моими пацанами посидишь.
– Нет! Вначале надо узнать, как там мама! Может, ей надо что? Да и где будет жить, когда выйдет из больницы?
– Где? Где? В нашей комнате обустроим. Ваша-то, считай, в два раза больше. Куда ей столько места? Ну и… пусть ещё выйдет…
– Я в больницу, – давилась слезами Машка.
– Так… Ладно. Попрошу бабу Шуру за пацанами присмотреть. Со скорой сказали, что в седьмой стационар отвезут. Это тут, рядом, но одну тебя отпускать нельзя. Вмиг загребут. Плакало тогда моё опекунство, здравствуй, коврик подпорожный!
Тётя Люда аккуратно прилепила на место бумажку с печатями. И кивнула Машке: «Пошли, покормлю».
Машка