– Похоже, котёнок пригрелся, зарылся в тряпьё…, – улыбнулась Машка такой находке. – Мог бы сгореть… – отбросила в сторону грязную тряпицу и обомлела. Синюшный маленький куклёнок моргал глазами и пытался заплакать, но, похоже, сил на это у него не было.
– Мамочки! – шептала Машка, поднимая ребёнка. Был он совсем крошечный, почти невесомый. Положила его на старый продавленный диван.
– Мама! Мамочка! – затормошила её. Но наткнулась на мокрую от крови подушку. Кинулась из комнаты, колотила в двери соседям и кричала, что есть мочи: «Вызовите скорую! Скорую!». Но дверь так никто и не открыл. Наученные горьким опытом жильцы их подъезда знали, что так вот откроешь дверь, и скорая самому потребуется. Тот ещё контингент проживает. Кто мог, давно переехал отсюда. Вспомнила, что рядом – конечная остановка автобусов, там в диспетчерской точно есть телефон.
Пока бежала, увидела проблесковые маячки милицейской машины. Машина остановилась возле подъезда. Машка согнулась пополам, хватая воздух ртом, бежала -то что есть мочи. Поняла, что кто-то из соседей хоть и не открыл дверь, но позвонил, правда, не в скорую, а в милицию. Но это уже было не важно.
Потом наблюдала из-за угла, как завёрнутого в милицейский китель ребёнка вынесли, и машина, мигая проблесковыми маячками и завыв сиреной, рванула с места. В подъезд вошли два милиционера, в машине оставался водитель. С ребёнком вышел один, значит, второй остался в комнате. «Он не врач, чем сможет помочь матери?» – рассуждала про себя Машка. А скорой так и не было.
«Померла, – оборвалось Машкино сердце. – Мамочка, милая, живи, пожалуйста, живи!» И, как умела, просила Бога (есть такой, он всё может, от бабушки слышала), чтобы он спас мать. Наконец, из-за поворота показался свет фар, и к подъезду подъехала машина скорой помощи. Машку трясло мелкой дрожью, и было не понять, то ли от промозглого ночного ветра, то ли от всего, свалившегося на её плечи.
И когда уже никаких сил ждать не оставалось, из подъезда вынесли носилки. Лицо матери было открыто. «Жива!», – выдохнула Машка и громко, в голос, заревела. Но тут же, испугавшись, что её поймают, бросилась в ночную темноту неосвещённой улицы. Бродила между старыми развалюхами, пару раз возвращалась к своему дому. Но у подъезда стояла и мигала красно-синими огнями милицейская машина. «Отвезли и вернулись, – и впервые задумалась, кого отвезли: – Это мой… братик? Мой маленький братик?» – шептала Машка, и сама не верила себе.
Тогда она ещё не знала, что вот так закончилось её пусть и нелёгкое, но детство, которое у каждого человека только одно.
Глава 2.
Перепрятушки
Машка брела в темноте. То ещё место для ночных прогулок на этой забытой богом окраине! Кто мог, давно разменял квартиры, или даже купил новые, и вот теперь оставшийся рабочий и нерабочий, просто пьяный, люд спал. Облезлые стены давно не видавших ремонта домов темнели провалами окон. А фонари… ну да, когда-то