Три вечера тётя Люда шила и перешивала, но когда всё было готово, и Машка примерила платье, то баба Шура даже прослезилась:
– Копия матери в молодости. Красавица, – и вытерла кончиком головного платка уголки глаз. – Это уж она потом до жизни такой докатилась. А когда дом наш только заселяли, мы, почитай, в один день с Ириной въехали. Я уже на последних месяцах беременности ходила. А она ещё только замуж собиралась. Помогала мне обустроиться…, – вздыхала баба Шура и о прошедшей молодости, и о безвременно ушедшей из жизни Машкиной матери.
– Так, может, вы и папу моего… видели? – проглотила застрявший в горле комок Машка.
– Может, и видела.
– Так видели или нет? – настаивала Машка, замечая, что баба Шура намеревается увильнуть от разговора.
– Ну вроде был один кучерявый, высокий. Всё в рейсы ходил. Потом то ли в аварию попал, то ли где другую нашёл, видать, приплод не очень нужен оказался. Ой! – и баба Шура прикрыла рот ладошкой. – Прости старую…
– Потом… что было потом? – настаивала Машка.
– Какой-то дружок приезжал, будто бы от него, потом другой… а сам-то больше глаз не казал. Только дружки эти всё чаще стали появляться. Ну, потом вижу, у Ирины животик уже проявляется. Приехала её мать, дождалась, пока ты родишься, – кивнула на Машку, – умаялась твоя бабка за то время. Только успевала незванных гостей выпроваживать. Нашли бесплатную ночлежку! Из-за этих гостей Ирку в доме… сильно не уважали. Ну, и поделиться бабка твоя могла только со мной. Я-то твою мать совсем с другой стороны знала. Добрая она была и доверчивая… Стала бабка твоя сокрушаться, что пока тут без толку воюет, в деревне дом и хозяйство, на чужие руки оставленные, пропадают. А пойдёт прахом – тогда что? По миру идти? Забрала тебя и уехала… в свою деревню.
– А как звали того… кучерявого, высокого?
– А как у тебя в метриках написано? – ответила вопросом на вопрос баба Шура.
– Прочерк у меня в свидетельстве о рождении. Будто дети без отца могут родиться…
– Помнится, Ирина его всё Володенькой величала. И, ох, как ждала! Окно-то вашей квартиры напротив лавочки, так вот смотрим, а Ирина напротив окна не хуже статуи стоит, не шелохнувшись. Кустов тут тогда ещё не было. Дорогу вдаль видать. Ждёт, значит, его…
– Ну хватит! Хватит! Всё прошло. Быльём поросло! – неожиданно резко оборвала бабу Шуру и перешла на другую тему тётя Люда. – Машуня, надо что-то с туфлями решать.
– Ты какой размер носишь? – не обиделась, а даже как-то с облегченьем вздохнула баба Шура.
– Вроде 35, – пожала плечами Машка.
– Это в прошлом году было! Теперь, поди, 36, – уточнила тётя Люда.
– Погодьте -ка, – и баба Шура кинулась из комнаты. А вернулась с обувной коробкой, в которой оказались коричневые кожаные туфельки на каблучке.
– Мерь! –