– Сложно сказать. Возможно, он хотел доказать, что даже крупица добра сильнее большого зла.
– Хм, интересное мнение.
Могу сказать точно: герои романа неоднозначны. Воланд – повелитель тёмных сил, умён, привлекателен, кажется объективным и способным на благородство.
– Выходит, тёмные силы в книге выглядят привлекательно?
– Думаю, это зависит от читательского восприятия. Возможно, кому-то эти силы покажутся вовсе не привлекательными. Нам ведь никто не предлагает сделать выбор в чью-то пользу. Но ты же не станешь отрицать, что без тьмы мы вряд ли смогли бы увидеть свет? Не столкнувшись со злом, не поняли бы добра?
– Абсолютно согласна. Но зачем мне читать книгу, в которой явное зло может предстать неоднозначным или даже привлекательным? Не хочу добровольно и целенаправленно сталкиваться со злом. Для меня оно однозначно. Его всегда можно отличить от добра, не выделяя полутонов. Верю, что можно концентрироваться на свете, а тьму воспринимаю как некий побочный эффект. А раз уж тёмные персонажи романа тянутся к свету и способны на милосердие, это лишний раз доказывает, что добро сильнее зла.
Может быть, когда-нибудь я прочту роман и захочу понять, какую игру затеял Булгаков на страницах книги. Даже сейчас, не прочитав «Мастера и Маргариту», я воспринимаю его как игру и эксперимент.
4
ШИВА
Окно в пол с раздвигающейся половинкой а-ля «выход» за французским балконом яркой полоской освещает темноту улицы, приглашая войти…
– Лезь по мне, проверь, вдруг открыто.
– Ты с ума сошла, я тебя сломаю!
– Лезь, сказала! Или у тебя другие варианты есть?
– Нет. Лезу.
Снимите это немедленно!
Женская фигура стоит на полусогнутых, руки упёрты в двери гаража, по ней ползёт вторая, пытается попасть в квартиру, в которой висит на паузе фильм «Самая обаятельная и привлекательная» – идеальная мотивация советской эпохи, когда отделалась от парня, но ещё чуток больно, а на столе два бокала с кусочками умирающих льдинок в розовом, таких манящих и таких недоступных, как телефоны и ключи, безмолвно лежащие взаперти.
Мальтийская полночь тепла, безлюдна, и только цикады распевают насмешки, призывая безголосых самок на человекопредставление.
– Ты не поверишь, открыта!
– Можешь подтянуться?
– Не-е-е-т, а-а-а-а! – обхватив ногами и руками импровизированную лестницу, юркой обезьянкой скатывается вниз.
– Ты живая? – отряхивает пыль соседней стройки со спины в чёрной футболке, по которой только что карабкалась наверх.
– Не дождётесь! Там вино киснет и фильм не досмотрен.
– Может, бар какой открыт? Помощи попросим.
– Грызут меня сомнения, что найдётся смельчак в современной Европе, который полезет в чужое окно. Сегодня это не помощь, сегодня это закон нарушить. Может, на море, а там и до рассвета дотянем?
– Домой хочу, в кроватку…
Стрекот