Архитектор Гармонии. Егор Убаров

вместе.

      – Лев Моисеевич, ну это же типичный казус в нашей профессии, вспомните: чего только мы с Вами не навидались в этих стенах, с какими пациентами не сталкивались! Сохранить нам, медперсоналу, своё стойкое душевное равновесие в этой ситуации – сложнейшая задача! Успокойтесь, прошу Вас!

      – Мария, Вы поймите меня правильно! Я отдаю себе полный и ясный отчёт в том, что всё подслушанное мной за это время, – это абсолютнейший бред! Но… но, с другой стороны.

      – Да чушь это со всех сторон, как не крутите, доктор!

      – Может быть, всё может быть, Мария. Спасибо Вам за заботу, добрая женщина.

      Глава 4. Орден Золотого Гребня и сапоги-скороходы

      «Орлиный клюв, язык змеиный, трёхрогий гребень золотой…

      В ответе пред Небесной силой, – он стережёт Закон Земной.

      Его Престол – Ключи от Неба, от душ людских и от побед.

      Певец Зари и страж Эреба вновь гордо чествует Рассвет!»

(Стихи Ивана 4-го в переводе Егорши и Вани Бессонова)

      День не задался с самого начала…

      Старшая медсестра Мария, несколько раз открывала дверь палаты, сердито и зорко озирала пациентов, но в палату не заходила. Егор Алексеевич беззлобно препирался с Ваньшей-поэтом и призывал Сергеича быть судьёй в их спорах. А сам профессор увлечённо читал, принесённые Журналистом, статьи об эпохе Ивана Грозного.

      Мелкий накрапывающий дождь за окнами палаты, казалось, не закончится никогда, а золотисто-багряная листва клёнов в парке явственно напоминала членам Лиги о приходе осени.

      Стемнело неожиданно быстро. Александр Сергеевич удобно, расположившись на койке, пытался посвятить Егоршу в сложнейшую цепь собственных исторических догадок. Он зачитывал длиннющие выдержки из журналов о строительстве Храма Василия Блаженного, затем разговор перешёл на тему Иоанна Крестителя. Егор Алексеевич пытался что-то бессвязно отвечать профессору. А когда речь зашла о сложной и крайне запутанной родословной Ивана Четвёртого, Егор чуть было не уснул.