Когда они условились, продавец пошел на выгон и привел осленка в дом, где почистил его пучком соломы и дал ему немного отрубей на ужин, чтобы назавтра он глядел красавцем. Мать его приметила эту необычную ласковость и догадалась, что предстоит ей разлучиться с любимым сыном: это причинило ей немалую горесть, как обыкновенно случается с нежно любящими, и в особенности с ослами. Однако, принимая в рассуждение, что избежать этого нет никакого средства и что, возможно, для сына ее готовится некая добрая участь, она утешалась сколько могла. Уняв горестный плач, она предупредила его о сей жестокой разлуке, уверив, что поутру сведут его на рынок для заключения сделки. Удрученный дурной вестью, он досадовал, от негодования не хотел кончить ужин и принялся сетовать, ревя вполголоса. Тогда мать выбранила его, говоря, что от этого будет только хуже и что он ума лишился, коли хочет потерять нынешнее благо от страха перед грядущим злом, и прибавляя, чтобы живо отужинал – он-де выгадает от этих отрубей, ибо будет лучше выглядеть перед покупателем, который, видя его пригожество, выше его оценит.
– По этой причине, – сказала она, – я хочу, сын мой, оказать тебе любезность, которая тебе полюбится.
В ту пору она вскармливала ослицу, свою дочь, и была полна молока. Потому она приложилась ртом к своим сосцам и потянула из них, а потом, прыснув молоком на сына, несколько раз смочила ему все тело и принялась его всего вылизывать, так что он залоснился, как ясное зеркало. Таково свойство ослиного молока, которое очищает и красит тело, как ничто другое; поэтому Поппея, столь любезная Нерону, обыкновенно принимала ванны из этого молока, так как не нашла ничего другого, что придавало бы такую нежность и красу ее плоти[65].
Дочь ее, сосунок, узрела такую забаву, и та совсем не пришлась ей по нраву, ибо у нее на глазах убывала обычная ее пища. Посему она принялась безудержно плакать, безмерно пеняя матери и называя ее жестокой и даже безумной, затем что она распускала молоко подобным образом, мать же унимала ее, говоря так:
– Дочь моя, не сердись, ибо я поступаю так во благо твоему брату, которому я по природе обязана пособлять в его нуждах даже во вред тебе. Это я творю не от безумия, но оттого, что предстоит ему отправиться на рынок за своей судьбою, вот я и решила его приукрасить на такой лад, дабы он приглянулся какому-нибудь купцу, который, видя, как он чистенек и мил, им бы пленился, купил его и содержал с любовью; ибо весьма часто люди, а тем паче важные, смотрят больше на красоту животных, которые должны им служить, чем на их добрые свойства. Потому, так как это последняя ласка, какую я окажу твоему брату