Рассказы мертвецов. Вячеслав Владимирович Панов

и спросил:

      – Вы новые рабочие цеха? У вас закурить есть?

      Саня достал из кармана пачку сигарет и протянул её мужику. Тот принял пачку, достал сигарету и покрутив её в руках, сунул в рот прикусив жёлтыми зубами с тёмным налётом зубного камня, фильтр. Достав из кармана коробок спичек, он прикурил. Богдан смотрел на мужика и ему казалось, что от него исходит прохлада и запах болота. Продолжая смотреть на выпускающего из носа дым мужика, Богдан сказал:

      – Погоди мужик. Но ведь цех уже давно не работает, он заперт и станки не запускаются, и вообще тут давно не кого не бывает.

      Мужик усмехнулся глубоко затянулся табачным дымом и проговорил:

      – Ну да. Я действительно давно тут людей не видел, даже зеков перестали привозить, а они не сильно ценный ресурс и иногда тут закрывали парочку для нас.

      Богдан положил руку на нож на поясе и спросил:

      – В каком смысле "для вас".

      Мужик бросил окурок на пол и растерев его подошвой ботинка, сказал:

      – Цех этот особенный. Я тут считай с самого открытия, было это так давно, что и сказать страшно. Нас завезли сюда целую бригаду, семнадцать человек, а я старший, считай бригадир. Первую неделю мы проработали спокойно. Станки обкатывали, а потом началась всякая жуть. То вечером тени какие-то появляются, то в цеху разговоры какие-то слышны и главное не по-нашему. Речь рваная, грубая. Один из наших говорил, что похоже говорят по-немецки. А потом один из молодых парней, которого к нам направили из ПТУ улыбаясь во весь рот, сунул руку в механизм. Вы только представте, его руку шестернями перемалывает, а он смотрит на нас и улыбается. А на следующий вечер ещё один молодой паренёк сунул голову под сверло и тоже улыбался. Мы тогда не знали, что цех этот немцы пленные строили из какого-то секретного подразделеня, которое создавалось для охраны института на базе их наследия предков. Что это было за подразделения, я понятия не имею, но расстреляли их тут, в этом самом цеху, а тела в пол забетонировали. А дайте ещё сигарету. – Саня протянул ему сигарету. – За неделю, у нас восемь человек погибло и вот мы и решили, что в гробу мы видели и цех, и работу в нём, и начальство. Смену отработали и на выход, да только ворота цеха, не открылись. Мы их и так и сяк, а они не в какую. А потом крики, вопли и погасший свет. Понимаете, как только свет погас, тут началось то, что я и описать не могу. Казалось, что сама темнота поглащает людей и вышвыривает на пол куски мяса в кровище и обломки костей. Не кого в живых не осталось и теперь мы как и те пленные, привязаны к этому цеху и самое страшное в том, что мы давно не получаем платы за то, что станки работают.