– Нюта… Не кричи.
Она и не заметила, как Радионов оказался рядом, только почувствовала его ладонь на своем плече. Дернулась, скидывая ее. Обернулась. Радионов смотрел озабоченно, но без раздражения.
– Я в порядке, – успокоила его Нюта.
Радионов, кажется, не поверил, но отступил обратно к стене.
– Карточки сгорели, да?
– Ничего. – Теперь ей стало неловко, даже уши потеплели. – Я успела отовариться на той неделе. Мне хватит.
– Если что, сразу говори. Разберемся.
Нюта кивнула. Смахнула в мусорную корзину сломанную скрепку и огрызок карандаша.
– Давайте работать, – хрипло проговорила она. – Если придут, скажем как есть. Это не наша разработка. Мы такое просто не умеем.
Радионов хмыкнул, постоял немного, разглядывая таблицу почв на стене. Проговорил задумчиво:
– Но как красиво, да? Прямо из сугроба выросли, черти. На улице минус двенадцать, а они цветут. Желтые и белые. Будто и нет никакой зимы…
Нюта достала из рюкзака ежедневник и термокружку. Села наконец за стол. Времени натикало достаточно, а она даже почту еще не проверила.
– Вот так им точно не говорите, Глеб Палыч, – попросила она.
Радионов перевел взгляд с плаката, растерянно моргнул, потом понял.
– Конечно, Нюта, так им говорить не надо, – согласился он и вышел из кабинета.
До вечера Нюта прислушивалась к шагам в коридоре. Угадывала по ним коллег. Вот тяжело шаркает подошвами Николай Станиславович, специалист по наземной биоте Восточной Азии. Вот бодро шлепает кроксами Павловский из отдела биоразнообразия. Каблуки Нины Анатольевны из бухгалтерии. Мягкие тапочки Кеши Ясминского – он почти выехал из страны, но его работы по биоресурсной коллекции кого-то заинтересовали, и Кешу сняли с самолета.
Все они ходили по этажу, заваривали чай, обменивались бумажками, ждали лифт, чтобы подписать бланки на третьем этаже. В их совместном шуршании, шепотке и звяканье ложек о чашки она легко различила бы скрип ботинок холодовика. Но когда около шести в дверь осторожно постучали, Нюта вскочила со стула и сердце сделало рывок из груди в горло. Стук повторился. В кабинете даже окна не было, чтобы вышагнуть из него и рухнуть в сугроб, на палисадник. Нюта сглотнула и просипела натужно:
– Войдите.
Дверь приоткрылась, в щелочке показался Кеша. Тонкий нос в черных точках. На подбородке – воспаленный прыщ. Ногти обкусаны до мяса. Никогда еще Нюта не была так рада его видеть.
– У тебя сахарку не найдется? – спросил он. – Кофе закончился, а цикорий без сахара – блевота какая-то.
Мог бы сразу весь месячный