Скоб оказалось двадцать четыре. Они оканчивались метрах в двух над полом. Я повис на последней и носками ботинок дотянулся до бетона.
Теперь можно было осмотреться.
Ракета покоилась не на полу, а на массивном треножнике, выкрашенном в красный цвет. Нижний край ее дюз, черных снаружи и золотистых изнутри, находился на уровне моего плеча. Под дюзами лежала решетка, закрывавшая широкое отверстие в полу. Похоже, что называемое мною «полом» было всего-навсего нешироким выступом, круговым балкончиком над еще черт знает какой бездной…
Из дюз в эту бездну медленно тек, клубясь, рыжеватый пар. Обросшая густым инеем труба выходила оттуда, из бездны, и поднималась вверх. Свет прожектора не позволял увидеть, где и как она там соединялась с ракетой.
Не вызывало сомнений, что людей здесь, кроме нас, нет.
Было вроде бы не шумно, но как подошел капитан, я не услышал. И в разговоре приходилось почти кричать. Из-под респираторов речь звучала гнусаво. От дыхания образовывался густой пар. Здесь было, наверное, минус десять. Без ветра.
– Вот кое-что и встало на места, – сказал капитан. – Потайная пусковая установка. Прямо из-под земли. Остроумно, ничего не скажешь…
– Будем взрывать? – предложил я.
– Ну, судя по шлангам, они ее еще не заправили, – сказал капитан. – Думаю, где-то рядом должна быть еще одна такая же. Та может оказаться в большей готовности. Вообще-то, я бы предпочел ничего не взрывать, а захватить пост управления. Как вы на это смотрите?
– Было бы нас человек двадцать…
– Суворов Александр Васильевич нас как учил?
– Правильно учил: после бани укради, но выпей!
Капитан хмыкнул. Спустился Поротов. Он был только в респираторе, без очков. Подал нам наши сумки.
– Все, Вася?
– Все. Костя пытался, но сразу застрял. Выволокли за штаны.
– Наденьте очки, курсант, – сказал капитан.
– А давайте-ка мы ее все-таки заминируем, – сказал я. – Мало ли что.
– Резонно. Действуйте, прапорщик.
Поротов посмотрел на меня, значительно покачал головой и чуть подмигнул. Вынул из кармашка изолирующие очки, натянул. Теперь мы все были неотличимы.
Я подлез под ракету. Здесь было тяжело дышать даже в респираторе. Быстро, как мог, впрессовал десяток брикетов «МЦ» в какую-то нишу рядом с двигателями, а потом в этот пластилин вдавил противопехотную мину «Гвоздь». Снял колпачок и тихо-тихо выполз из-под ракеты. «Гвоздик» – мина слабая, ранящая. Их никогда не извлекают, потому что они чрезвычайно чувствительны. Это их достоинство быстро переходит в недостаток: они детонируют даже от слабых сотрясений – скажем, от проходящего метрах в десяти танка. Когда заработают двигатели ракеты… или если