– Это заслуга не твоя, а твоих коней, – заметила Мариэльд. – Не зря ходят легенды, будто они появились от загулявшей у берега кобылы, на которую наскочил кельпи.
– В конце этой старой дороги, у Вертеля, тебя бы настиг отряд Теората Черного, – ответил сухо Филипп.
– Не настиг бы.
– И почему же?
– Потому что многие понимают, что лучше подлая жизнь, чем мертвая честь. Вот и Теорат живет не честью, Филипп, как ты, а соображениями, как выжить. Опасаясь моего брата и его мести, он бы позволил мне пересечь Летардийские земли и сообщил Летэ о том, что не обнаружил меня – лишь мои следы. И он бы поступил разумно, желая сохранить себе жизнь. В отличие от тебя…
Филипп ничего не ответил: он уже зашел слишком далеко, чтобы пугаться угроз. Он ступил на тропу войны, и к этой войне был готов. К нему подошел молодой Лука Мальгерб, также одетый в желто-белый бофраитский табард. Держа шлем на сгибе локтя, он поклонился и прискорбным, глухим голосом отчеканил:
– Двадцать пять наших погибло…
Речь шла о трети войска.
– Ноэльцев много ушло?
– Да, – кивнул капитан.
– Сколько?
– Больше половины. Видели убегающих слуг.
– Хорошо. Значит, они сообщат в Ноэле все, что нам нужно. Прикажи прямо сейчас нескольким верховым в бофраитских табардах проскакать рысью подле ближайших деревень, на северо-востоке, в трех милях отсюда. Но прикажи проскакать на расстоянии – иначе местные живо распознают подлог. Пусть все думают, что на графиню напал барон Бофровский.
И Филипп зло усмехнулся, вспоминая, как его отряд по пути наткнулся на отряд барона Бофровского, разыскивающего беглеца Ольстера. Филипп им тогда объяснил, что не стоит тревожить покой старейшин, и так объяснил, что с трупов потом знамена и доспехи насобирал для своей задумки. А тем солрагцам, кому табардов не хватило, приказал укрыть гербовые отличия Тастемара плащами или замазать грязью.
– А что делать с добычей? – спросил Лука.
– Возьмем лишь золото, фураж и коней. Они нам пригодятся. Все остальное, имеющее ценность, надобно выволочь из шатра, собрать с трупов и утопить в реке, – приказал граф. А затем, различив горе в карих глазах молодого командира, спросил: – Твой отец тоже погиб?
– Для него это честь, милорд!
Нахмурившись, Филипп снял со своих плеч роскошный черный плащ, подбитый белкой и окропленный вражеской кровью, и передал его Луке. Тот принял последний дар для своего родителя с достоинством: каждый из солрагских конников мечтал о таком проявлении почтения со стороны господина.
– Прикажи подготовиться к скорым похоронам для наших людей. Нам нужно срочно отбыть.
– Без отдыха?
– Да, – ответил граф.
– Но есть раненые…
– Тяжелые?
– Нет.
– Тогда