– В порядке. У меня в порубе лаз секретный имеется. В лес ведёт. Как кутерьма началась – велел бежать.
У Хатуна отлегло от сердца. Про себя прочёл иудейскую хвалебную молитву, посмотрел на темнеющие небеса.
– Ночь скоро. Что с покойниками делать?
– Замятку нынче же похороним. Смерть за меня лютую принял. Пытали его, а он и не знал ничего. А с погаными… скажи старосте, пусть мужиков пришлёт. Оттащат проклятых подальше в лес, на прокорм зверью. Всё-таки ты деревню спас. После меня – к ним бы пришли.
Хатун взвалил мёртвое тело Замятки на спину, спросил:
– Куда нести?
– Честь парню окажу, на родовом могильнике устрою. Только курган рыть не буду. Не родич он мне – челядин…
Сложили погребальный костёр. Запалили. Стояли молча. Хатун смотрел, как дрожат и извиваются на горячем воздухе врытые в землю славянские идолы, словно живые, тени под ноги отбрасывают. Неприятное зрелище, отвернулся.
Старый Жёлудь потянул его за рукав:
– Пойдём. Поутру сам всё доделаю.
Пришли в дом. Сели друг напротив друга. Кожевник положил крепкие руки на стол, побарабанил по столешнице.
– Знаю, о чём думаешь… Чем отдариваться буду… Я, витязь, законы предков не нарушаю. Живот мой дорого стоит. Без меня пропадёт дочка. А без неё и живот Старому Жёлудю ни к чему.
Хатун напрягся, ждал продолжения. Самый момент попросить руки Ниточки…
– Печенеги не зря Замятку пытали, – продолжал кожевник. – Есть у меня сбережения. На приданое дочке копил и на дом в стольном граде. Но раз такое дело… Четверть от всего отдам. Как боярин заживёшь…
Хатун покачал головой:
– Не нужны мне твои богатства. Не в злате счастье. Отдай за меня Ниточку. Не могу без неё. Прикипел намертво. Всеми богами заклинаю – отдай!
Старый Жёлудь опустил голову, сжал кулаки. Молчал долго. Хазарин не торопил, а сердце в груди галопом скакало: ужель откажет?!
Поднял кожевник голову, в глазах холод. Твёрдо произнёс:
– Возьми деньги.
– Нет! – также твёрдо ответил Хатун. – И приданого не надо.
Мастер вскочил на ноги, так что лавку едва не опрокинул, навис над ратником, брови нахмурил. Смотрел, будто взором испепелить хотел. Потом недобро усмехнулся в усы:
– Прыткий ты парень. Вижу – не отступишься. – Повернулся, взял с полки кувшин запечатанный, поставил на стол. Добавил две глиняные кружки:
– Коли так – согласен. – Вытащил из-за пояса нож, перерубил узкое горлышко кувшина и плеснул тёмную как кровь жижу в обе кружки. – Вино ромейское… для важных гостей берёг.
«А руки дрожат. Эво сколько добра на стол выплеснул, – отметил Хатун, ликуя от радости. – Получилось! Моя Ниточка!»
Выпили. Жёлудь вытер губы ладонью, подмигнул будущему родичу:
– Про свадьбу завтра обговорим. Ступай к старосте, пусть люди факелы запалят и идут,