А может быть, я просто не могла поверить в то, что случилось. Разумеется, травма мозга всегда сопровождается шоком. Но об этом я узнаю, лишь когда окончательно приду в себя и начну читать специальную литературу. Мой путь к выздоровлению будет именно таким. Но пока до всего этого очень далеко.
К счастью, в моей жизни был один надежный человек, который мог мне помочь: Брайан. Я знала, что он находится в моей палате, даже когда оборудование закрывало мне обзор. В первые мгновения, когда я только пришла в сознание, его присутствие было очень важно. Потому что даже в такой ужасной ситуации мне не было одиноко.
Во время нашего первого разговора медсестра попросила меня задавать вопросы. Я занесла ручку над бумагой. Мое тело знало, что нужно делать, но разум явно отставал от него в попытках сформулировать слова.
Не знаю, как моему травмированному сознанию удалось облечь замешательство в законченные фразы. Но в течение следующего получаса я исписала вопросами всю страницу.
«Что это за штуки?»
Медсестра простыми словами описала мне медицинские аппараты.
«Мне можно подвинуть эту штуку во рту поудобнее?»
Ответ был отрицательным.
«Трубка мешает, – написала я. – Задыхаюсь. Мне нечем дышать».
Я умоляла. Она поняла и похлопала меня по руке. Трубку когда-нибудь извлекут, но не сейчас.
Если бы Брайан не сохранил тот лист бумаги, впоследствии мне было бы трудно поверить в осмысленность собственных вопросов.
Брайан уговаривал меня:
– У тебя все будет хорошо. Ты молодец.
Его добрые слова были музыкой для моих ушей.
Как же мне хотелось прикоснуться к нему, а еще лучше – оказаться в его объятиях. Но вместо этого меня касалось лишь одеяло и еще, изредка – руки медсестры. Брайану нельзя было даже приближаться ко мне. Пока нельзя.
Выздоровление часто бывает таким – в это время мы так близки и так далеки от тех, кого любим…
И все же присутствие Брайана приносило успокоение и в том числе помогало пережить дискомфорт. Звуки вокруг были чужими – механические гудки и хрипы оборудования, которому я не могла дать названия. Из мешков с лекарствами что-то непрерывно капало, по кровати тянулись шланги и трубки. Все для того, чтобы я смогла обмануть смерть.
Я выстояла – и Брайан тоже. Я видела это по его глазам. Он был рядом, когда медсестры что-то делали со мной, и очеловечивал каждый разговор. Он пристально следил за мониторами и запоминал светящиеся на них цифры – эти цифры определяли ход моего выздоровления, которое в любой момент могло пойти не по плану. Я не узнала, насколько опасными были те дни в отделении интенсивной терапии, пока они не остались позади.
Однако даже при всей сосредоточенности Брайана на внешних событиях, его взгляд постоянно возвращался ко мне. И мне становилось легче.
– Она очень везучая, – сказала однажды старшая медсестра и знаком показала Брайану, что теперь