Видимость в озере ограничена, но со временем я ориентировался на дне так же хорошо, как и на поверхности: там есть свой ландшафт, свои температурные перепады, места, где света больше, и мрачные места, какие-то части озера любят рыбы, какие-то – лягушки, а некоторые участки почти безжизненны. У моего дома дно песчаное, пологое, ровное, по нему хорошо заходить в озеро, оно нежно, почти как на ладони, опускает тебя в воду, затем дно опускается до максимальной глубины, а потом резко поднимается к обрывистому берегу на другой стороне.
Противоположный берег под водой выложен гигантскими валунами, в этих валунах, в расщелинах, в небольших узких туннелях обитает много довольно крупной рыбы, мелкая рыбешка предпочитает мой берег. Рыба на другой стороне непуганая, ленивая, дремлет между валунами, не двигается, не обращает ни на что внимания. Я подплыл к одной близко-близко, заглянул прямо в ее рыбий глаз, а она даже жабрами не пошевелила. Захотелось ее потрогать, ткнуть пальцем ее чешуйчатый бок – но нельзя.
Максимальная глубина – десять метров, ближе к центру почти нет жизни, там пусто – ни рыб, ни растений, только покрытое тиной дно. Там из-за глубины мрачно и холодно, там пузырьки из респиратора звучат ясно и особенно близко, как бы изнутри самого себя.
Так, пора подниматься на поверхность. Воздуха еще много, но по времени я засиделся. Я посмотрел вверх. Сквозь толщу воды мутно пробивался свет. Надо подниматься медленно, размеренно, метр в три секунды, дышать ровно и спокойно, надо смотреть вверх и держать вытянутую руку над головой, чтобы ненароком не въехать в лодку или пловца на поверхности. Когда проходишь термоклайн – зону разделения холодной глубинной воды и теплой поверхностной, то кажется, что ты помочился на себя теплой мочой от груди до коленок. И возникает странное чувство – смесь стыда, веселья и чего-то физически приятного.
Стыд и веселье – это понятно: сначала первая реакция стыда – мимолетная, доля секунды, но потом понимаешь: да нет, не описался я, просто иллюзия – тогда становится смешно. А приятно? Просто теплая вода после холодной? Или подсознательная память о времени, когда мы родились из невесомости амниотического океана материнского чрева и, завернутые в пеленки, писали на себя, а потом материнские руки обмывали и переворачивали нас, это ощущения-воспоминания вне памяти, на уровне