А я никак не мог её забыть.
Я шатался по многолюдным улицам, впервые отлынивая от работы. Я эти доски во сне и наяву вижу! Ничего, не рухнет бордель за час с неидеально чистыми полами, веником махнут – не переломятся. Но мама, конечно, будет в бешенстве, если увидит моё отсутствие, а она всегда замечает… Или ей спешат донести.
Город с его толпой никогда раньше не привлекал меня, я предпочитал уходить к морю или на кладбище под борделем. Мариэтта не выносила «мусор» – погибших девушек, чтобы не портить реноме заведения, вот почему там закапывали всех, кому у нас совсем не повезло: слишком жестокий клиент, неудачная попытка прервать беременность… самоубийство – бывало и такое. За время «правления» Мари холмиков образовалось с десяток. Я иногда спускался к мёртвым подругам, приносил им цветы, рассказывал новости и мои беды, выслушивал и их «истории»: от усталости часто засыпал среди могил и видел странные, будто чужие, сны.
Живых я никогда не понимал. Сейчас вот потянуло к ним, и я настороженно шёл по улицам. У статуи Томзиля – переводчика священных текстов – зазывал шарлатан: «Открою тайну имени! Расскажу о вашей прекрасной судьбе. За один серебряник!» Денег у меня не было совсем, но стало так интересно, что я протиснулся к зазывавшему. «Любезный, переведи, пожалуйста! – я дёрнул его за рукав. – Что «Агата» означает?» Он обернулся ко мне, явно собираясь послать, так как вокруг него образовалась толпа жаждущих предсказаний, все при деньгах, а тут я… Но посмотрев на меня, вздрогнул, улыбнулся и ответил: «Хорошая. Давай я приоткрою твою судьбу! – он понизил голос. – Тебе нужно опасаться». Я мотнул головой и поспешил прочь, рассуждать о моей судьбе этому пройдохе я бы не доверил.
Ещё полчаса смотрел, как другие работали: маляры покрывали старлайтексом здания. Но пора возвращаться в родной бордель.
Сложно объяснить
– Влад, вставай! – нервно кашляя, мама выдернула меня из кровати, хуже того – из приятного сна – о мире викингов. – Не одевайся!
Ничего не понимая, я накинул простыню и поспешил следом. Мозг с трудом возвращался к реальности. Пожар? Княжеская гвардия оцепила бордель? Доставили недостаточно вина?!
Я еле успевал за Мариэттой. Может, я ненароком обидел важного посетителя и теперь должен быть наказан? Даже хуже – мне придётся прилюдно приносить извинения.
– Держи спину ровно. Подбородок не задирай. В глаза не смотри. Ничему не удивляйся, – инструктировала мать.
В зале, который был уже совсем рядом, гремела музыка, но я различил сквозь неё стоны боли. Мельком мне удалось увидеть Химэ, которую на руках уносила служившая здесь «амазонка». Дёрнулся к подруге, но Мариэтта больно меня схватила за руку. По бледному лицу Химэ текли слёзы, но она улыбнулась мне. Я успел заметить, что на ней сценический костюм.
Я приготовился к чему угодно! Но не к тому, что меня вдруг, заменив покрывало на вышитую