– Ладно, оставим деньги, – Кристоф шумно выдохнул. – А полководец, по-вашему, может быть, гениальным? Наполеон, например. Он не художник, не поэт, и не ученый, но даже многие враги считали Бонапарта гением.
– Победы в больших сражениях, – ответил Дарио, – это, прежде всего, психология. А высшая психология, как и высшая математика, тоже инструмент познания мира. Поэтому полководец, конечно, может быть гениальным.
– Дарио, – Николь только пригубила вино, – а вы не слишком строги?
– Я просто не терплю, когда гениальность приписывают обыкновенным бытовым событиям. Нельзя испечь гениальный торт, сшить гениальный костюм, забить в ворота гениальный мяч. Гений только тот, кто открывает законы, управляющие Вселенной. А значит, и нами. Люди, сконструировавшие электрический чайник, фен или стиральную машину, обычные ремесленники, исполнители чужой гениальности. Они только нанизали бусы своих изделий на гениальное открытие электричества. Я иногда думаю, что гении – это одно из доказательств существования Бога, потому что они открывают людям его тайны.
– Но при жизни они часто никому не нужны, – негромко произнес Михаил.
– Конечно, – подхватил Дарио, – как же принять то, что еще никому непонятно! Но зато потом, когда новая реальность доходит и до остальных, миллионы людей начинают зарабатывать славу и деньги на чужих мыслях. Музыканты исполняют Моцарта, им рукоплещут мировые столицы! Они богаты и знамениты! И общество считает их гениями. А Моцарт давно умер в нищете, и даже могила его затерялась.
– Гениальность замешана на печали, – сказал Михаил. – Великие люди, которые видят дальше нас, хорошо понимают, что любое их открытие, в сущности, только божественная улыбка. Даже если оно перевернет человеческую цивилизацию, то все равно не сможет изменить мироздание. Поэтому и подлинные произведения искусства всегда с привкусом грусти.
– Господи, как у вас все трагично! – воскликнул Кристоф. – Бедные гении! И все-таки главное открытие в жизни мужчины – это женщины! Давайте за них выпьем!
За столом засмеялись. Драгана назвала Кристофа изысканным ловеласом, и тот покраснел от удовольствия. Дарио подлил всем вина.
– А мне обидно за исполнителей, – Николь поставила свой бокал на стол. – Они первыми прикасаются к замыслу гениев, хранят и развивают их наследие. Музыку Моцарта быстро забудут, если не будет музыкантов. Я бы назвала этих людей хранителями.
Николь поджала нижнюю губу и замолчала.
– Справедливо! – поддержал Кристоф. – На одних гениях далеко не уедешь! Они то впадают в депрессию, то спиваются, то помирают! А жизнь должна продолжаться!
– Я не думал никого обижать, – Дарио посмотрел на Николь, – я только хотел подчеркнуть разницу.
– Привет! – на террасе появился молодой темноволосый парень лет двадцати. В руках он держал яркий мотоциклетный шлем.
– А вот и наш Горан! – Драгана поднялась навстречу сыну.
– Здравствуй,