– А вы откуда знаете, что я общаюсь напрямую с духами Вуду, я же христианин? – возмутился я, решив поизголяться над торговцами.
– О том говорит Нил, об этом шепчут бестелесные губы наших предков, а также многочисленные трупы несостоявшихся убийц. Мы склоняем головы перед неизбежным, о могучий унган!
– Мне, не нужны ваши головы. Мне нужны ваши ноги и ваши деньги.
– ???
Я поморщился, наверное, всё-таки перестарался и не правильно выразился. Деньги? Деньги, я и так с них получу. Но уничтожать всё вокруг, мне было не нужно. А нужно было подмять под себя всё. Кто сильнее, тот и прав! Но когда ты не оставляешь выбора и припираешь человека к стенке, тогда с тобою будут сражаться до конца, а мне лень.
Мне нужно было в кратчайший срок захватить их страну, не влезая в дрязги и затяжную войну всех со всеми. Мне нужны были их связи, их влияние, их товары, и их пронырливость, чтобы без проблем распространять своё влияние на окружающие страны, а не их бесполезные для меня трупы.
– Я услышал вас, о дерзкие, и продажные!
Среди делегации возникло волнение и горестные вскрики. Сам же я, стал говорить, как-бы сам с собой, размышляя вслух.
– А я ведь думал стать справедливым правителем и объединить всю Африку, и дать жить и процветать всем народам её населяющим. Дать преимущество наиболее развитым, имеющим свою культуру, развитый язык, древнюю письменность. Я приверженец коптской православной церкви. И я верую!
На этих словах, я воздел свои руки вверх, и развёл их далеко в стороны, обратив своё лицо к небу. Вместо неба, мой взгляд упёрся в низкий потолок глиняного дома. Тяжело вздохнув, я с видимым усилием вернулся обратно.
– Эх, вздохнул я ещё раз на показ. Скупая мужская слеза скатилась по моему изрезанному шрамами и коротким волосом лицу. Ткнуло острой болью изрезанная тесаком полковника левая рука. А кругом одни предатели! Убить меня хотели сволочи… Да? Да?! Да??? Последнее «да» я уже орал.
– Убить, хотели короля своего!!! Я, потомок египетских фараонов. А меня убить! Да не один раз! А вот хер вам!
Моя огромная лапа сложилась в большой кукиш и показала её купцам.
Я вскочил со своего места и, вытащив из-за пояса медный хопеш, хватил им о деревянную скамейку для почётных гостей. Скамейка разлетелась вдребезги, брызнув во все стороны деревянной щепой.
Горящим яростью взором окинув присмиревшие ряды торговцев, и заставив их невольно поёжиться, я начал молиться. Окружающие меня воины, клацнули затворами винтовок. Палач, скромно стоявший в уголке, самом тёмном из имеющихся, нервно лизнул языком свои тонкие сухие губы, примериваясь взглядом, какими казнями, он казнит этих купцов.
– И вот, – патетически вскинув руки вверх, и взметнув своё тонкое и широкое одеяние, произнёс я, – и что я вижу?
– А вижу я чёрррную неблагодарность. И это тогда, когда я решил избавить от всех налогов на целый год всех арабских купцов взамен на их