Дело в том, что Элесеус нашел цветной карандаш, забытый инженером, но когда он побежал, чтобы отдать его, взрослые, широко шагавшие мужчины были уже далеко в лесу, Элесеус остановился. У него явилась мысль, что, пожалуй, недурно бы оставить карандаш себе. Он кликнул маленького Сиверта, чтоб вместе решить это дело, и оба заползли под овин со своей добычей. Ах, что за карандашик! Замечательное событие в их жизни, чудо! Они набрали щепок и исписали их значками, а карандаш писал с одного конца красным, с другого – синим; ребятишки писали поочередно. Когда отец позвал их так настойчиво и громко, Элесеус прошептал:
– Они вернулись за карандашом! – Радость сразу исчезла, ее точно вымело из души, маленькие сердечки их сильно забились и застучали. Братья выползли наружу. Элесеус протянул отцу руку с карандашом: вот он, они его не сломали, но лучше бы он никогда не попадался им на глаза!
Никакого инженера не оказалось. Сердца их опять успокоились, они почувствовали райское счастье после волнения.
– Здесь вчера была женщина, – сказал отец.
– Да, а что?
– Соседка снизу. Вы видали, как она уходила?
– Да-а!
– Была с ней коза?
– Нет, – сказали мальчики. – Коза?
– С ней не было козы, когда она уходила домой?
– Нет. Какая коза?
Исаак размышлял. Вечером, когда скотина вернулась с пастбища, он пересчитал коз один раз: оказалось шестнадцать. Он пересчитал еще раз, пересчитал пять раз – было шестнадцать коз. Ни одна не пропала.
Исаак вздохнул с облегчением. Как же это понимать? Олина, тварь этакая, должно быть, не умеет считать до шестнадцати. Он с досадой сказал ей:
– Что ты там болтаешь и путаешь – ведь коз шестнадцать?
– Разве шестнадцать? – невинно спросила она.
– Да.
– Ну-уу. Так, так.
– Нечего сказать, хорошо ты считаешь!
Олина ответила тихо и обиженно:
– Раз все козы налицо, значит, слава богу, Олина ни одной не съела. Я рада за нее!
Она удивила его этой загадкой и успокоила. Он не стал больше считать скотину, и ему не пришло в голову пересчитать овец. Разумеется, Олина вовсе не так уж плоха, как-никак она ведет его дом и хозяйство, ходит за его скотиной, она просто очень глупа и вредит только самой себе, а не ему. Бог с ней, пусть живет, что с нее взять. Но серой и безрадостной казалась жизнь Исааку.
Прошли годы. На крыше избы выросла трава, даже крыша овина, которая была на несколько лет моложе, стояла зеленая. Лесные мыши давно уже пробрались в кладовую. На хуторе развелось много синиц и других мелких пташек, на бугре жили тетерки, налетели даже грачи и вороны. Но самое удивительное случилось прошлым летом: вдруг появились чайки с берега, они прилетели за много миль с моря и опустились здесь, на этом участке в пустыне! Вот какую известность приобрел на белом свете хуторок! А, как по-вашему, какие мысли зашевелились у Элесеуса и маленького Сиверта, когда они увидели чаек?