– Пожелание правительства.
Я удивлённо вскинул брови. Вот уж чего точно не стоило ожидать, что «Ранасентия» побоится идти наперекор властям. Это было даже более странно, чем воскрешение Ленина. И ещё страннее, чем пожелание государства оживить Владимира Ильича.
– Правительство финансирует часть проекта, – неохотно добавил Залужин. – Борис, я не знаю и не хочу знать всей этой подпаркетной возни. Не сомневаюсь, что властям тоже хочется жить вечно и им как-то удалось договориться с нашим руководством об участии в проекте. И не маленькое участие, надо сказать. А уж каким образом им это удалось, меня не касается. Они настояли на том, чтобы испытуемый был нашим соотечественником. И не важно, кто конкретно это будет. По этой же причине – договор с правительством – у нас тут болтается этот тип – Мещеряков. Следит за «нравственной стороной эксперимента». Ага, как же. Вроде из Госбезопасности или откуда-то оттуда.
О Глебе Залужин говорил с откроенной неприязнью. Я хмыкнул. Ясно, что Мещеряков поставлен сюда, чтобы вынюхивать тайны проекта. Но вот как Симонов – глава компании согласился на то, чтобы в самом сердце его главного проекта будет болтался откровенный «гэбэшник» – совершенно непонятно. Я снова взглянул на экран: человек лежал неподвижно, в той же позе.
– Насколько я могу судить, – пробормотал я, – эксперимент увенчался успехом?
– Сплюньте, молодой человек! Но вы правы, на сегодняшний день всё идёт хорошо. ВИЛ самостоятельно передвигается, ест, проявляет нормальную когнитивную активность.
– ВИЛ? Вы так его и зовёте?
– Да. Во-первых, чтобы лишний раз не называть его по имени вне стен лаборатории. Во-вторых, вам не следует забывать, что это – не Ленин. Ленин умер много лет назад. Это – выращенный биоматериал с памятью и личностью Ленина. Вам это по первости будет непривычно, вы не сведущи в наших убеждениях, но постарайтесь просто принять это.
– Так зачем здесь я? Вроде как, у вас всё в порядке. С виду, по крайней мере.
Я с сомнением посмотрел на неподвижно лежащего человека.
– А вы здесь нам очень нужны, юноша, – серьёзно ответил Залужин и посмотрел мне прямо в глаза. – Мы почти все здесь – биологи. Генные инженеры. Психологи. Даже солдаты! Но не историки. ВИЛ начинает приходить в себя и задаёт вопросы. Где он находится? Что сталось с его делом? Где его соратники? Сейчас наши психологи составляют план, как его по-тихоньку привести к современной картине мира так, чтобы он не спятил. А мы, чего уж греха таить, не настолько хорошо знакомы с его биографией.
– Используйте нейросеть, – я пожал плечами. – Она уж точно знает всё о его биографии и ответит на все его вопросы лучше меня.
Залужин сцепил руки в замок, положил их на стол и облокотился на него.
– Не всё так просто, Борис. ВИЛ вряд ли поймёт, что такое нейросеть и как можно общаться со светящимся экраном. Вы нужны как минимум для того, чтобы ему это объяснить. Кроме этого, психологи запрещают на пушечный выстрел