– Понятно, кто, – рассказчик кивнул на потолок. – Им по тротуарам не ходить, и детки, небось, все за границами…
«Взрывать, – мысленно вынес приговор дед Степан, – к чертям собачьим!» И тут же вспомнил, что еще совсем недавно подобные посиделки вызывали у него ухмылку. Он ведь и впрямь считал себя прогрессивным дедом – очень уж хорошо помнил, как хаяли молодежь в его юные годы. Смех было слушать! Так и просилось на язык язвительное – про песочек с маразмом. Но вот кукукнули годочки, и тоже превратился в старого мухомора. И понимал ведь: самое распоследнее дело – бурчать да ворчать, но такое уж времечко народилось – заскорузлое да сердитое, что поневоле вспоминалась радуга прошлого. А ведь, в самом деле, разное было! Не только чернота голимая. И на курорты ездили, и в Закарпатье какое-нибудь, и к далекому Байкалу. За пять лет можно было скопить на билет к любому морю – хоть Балтийскому, хоть даже Аральскому с Японским! А теперь и Аральского, по слухам, не стало. Высохло с горя. Все равно как лужа какая. Да и Каспий с Черным вроде как за рубеж отъехали – в компании с Балтикой. А если еще и озера начали скупать да проволокой огораживать – совсем будет тошнехонько. Один выход – купаться и загорать на Северном Ледовитом. Закаляться и подстилать вместо полотенец шубы…
Сплюнув в сердцах, дед Степан испуганно перекрестился.
***
Вечер сгустился внезапно. Наверное, в соответствии с его настроением. Выйдя на улицу, дед ругнулся про себя, и небо ответно раскашлялось. Прыснув из-за туч, молния по-кошачьи царапнула землю. И еще раз, и еще. Дождя все не было, а гром продолжал рокотать. Словно некто сердитый ломал и ломал о колено черный небесный эбонит. А может, все это сверкало и потрескивало у него в голове. Негоже после семидесяти столько пить.
Впрочем, если считать обычными российскими мерками, не так уж много дед Степан и выпил, но ум все равно повело. Сказывалась непривычка. И вроде было до дому рукой подать, а все одно забрел не туда. Давно известно: торная дорога не для выпивох. Вздорный этот народец сплошь и рядом выгребает на тропки горные, рисковые да вертлявые. Вот и его занесло куда-то не туда. Только и запомнил сверкающее стекло да бесконечные прилавки с режущей глаза пестротой – бисер, сияющие пуговки, пряжки. Тут же лоснились меха, шпалерами тянулись куртки, рубахи и прочая телесная маскировка. Наверное, это был торговый центр, и дед Степан, конечно, не удержался, затеял с продавщицами спор. Начал наскакивать все с теми же бородатыми вопросами:
– Одеколона нет? А почему? – он тряс головой и тыкал пальцем. – Раньше был, теперь нет. А лосьон? Тоже пропал?
– Дедуль, успокойтесь. У нас специальное распоряжение. Смена ассортимента.
– Чего смена?
– Ассортимента. Слышали такое слово?
– Ну…
– Вот. Очень уж часто употребляет ваш брат одеколон не по назначению.
– А если кто по назначению? Тем как быть?
– Для них есть тоники…
Дед Степан требовал