– Загуляли? – спросил Алексей.
– Ой, да какая гулянка! Валерка лежит в госпитале, в неврологии. Я только от него.
– Что случилось?
– Какая-то сволочь по голове железякой ударила.
– Как он сейчас?
– Сказали, недели через две выпишут.
– Когда это случилось?
– Неделя уже. Он как раз зарплату получил и после работы к вам собирался. Забрали деньги, портфель и диктофон.
– Что же ты, Валя, сразу не позвонила?
Она замялась. Затем ответила с запинкой:
– Боюсь я вас.
– С каких это пор?
– Я же видела, как гроб опускали.
– Так в гробу-то не я был!
На том конце снова возникла пауза, прервавшаяся смущенным бормотанием:
– Как знать…
Положив трубку, Алексей почувствовал себя виноватым: с другом беда, а он даже не удосужился позвонить. А прежде созванивались, чуть ли не каждый день и общались, и к Павлику захаживали. Недалеко от редакции был скверик, в котором стоял гипсовый памятник пионеру Павлику Морозову. Возле памятника чугунная скамейка. Удобное, скрытое от посторонних глаз место, где газетчики причащались портвейном или пивом после трудов праведных. Давно уже не захаживал Алексей к Павлику. Никуда не деться – непредсказуемая жизнь плетет новые паутины и рвет прежние нити.
С мыслью навестить завтра Рязанцева, он смежил веки. То ли задремал, то ли уснул. Полусон, наплывший на него, был похож на явь. Будто выползло из глубин сознания забытое и расстелилось перед ним объемной картиной.
Зеленели деревья, трава и вода близкого озера. И снова явилась ему маленькая зеленоволосая женщина в голубоватой с переливами одежде. Только теперь она сидела в своем матерчатом кресле чуть поодаль. А он лежал на кусачей, будто сплетенной из крапивы, циновке. Но укусы не жгли, а слегка пощипывали.
– Ты кто? – спросил он.
– Женщина. Регулирую наследственность и память.
Он не слышал ни ее, ни своего голоса, но сознание четко фиксировало вопросы и ответы. За ее спиной, на холме, просматривалось монументальное сооружение, словно сотканное из матово отливающих нитей.
– Странный дворец, – сказал он.
– Это Храм мудрецов.
– Ты в нем живешь?
– Да, я дочь Верховного Хранителя мудрости, – ответила она, не разжимая губ.
– Как тебя зовут?
– Оника.
– Необычное имя.
– Так звали мою бабушку.
– Скажи, что со мной? Я почти не ощущаю себя.
– Это пройдет. Ты теперь такой, каким должен быть от рождения. Понимаешь?
Он не понял, но согласно кивнул.
– Ты скоро вернешься на Аэолу, Алекс.
– На Землю? – так же беззвучно переспросил он.
– Да.
– Я не хочу назад, Оника.
– Это твое последнее возвращение на планету Искупления.
– Выходит, что Земля – место ссылки?
– Нет. Она – место искупления.
– За что выпала такая участь моей планете?
– Она