«Уважаемый месье Раунбергер!
Если вы получите это послание, то меня, скорее всего, уже не будет в живых. Из всех моих знакомых, с кем я общалась по поводу барьеров и порталов, вы показались мне человеком наиболее порядочным и искренне заинтересованным в этой теме. Поэтому я решила передать вам все, собранное мной. Здесь самые достоверные свидетельства аномалий и странных явлений, сопровождающих появление и функционирование этих мест.
За свою жизнь я встречала много людей, сект, тайных обществ и прочих образований, близких к этой теме, но все они как наследники меня не устроили, потому что скатились в бестолковые иерархические склоки и делёж финансирования. Люди есть люди. То есть, животные. Что бы там не выдумывали впавшие в гордыню представители нашего вида, а Дарвин был прав, и божественной искры из нас удостоились лишь немногие.
Мне показалось, что вы из их числа. В любом случае, других наследников у меня нет.
С глубоким уважением, Карин Файоль.
P.S. Я знаю, Россия – огромная страна, но если когда-нибудь вам встретится некий господин Ингра, вы можете доверить ему любую роль в ваших исследованиях. Ручаюсь, ему можно доверять. Наше совместное фото прилагаю».
На фото действительно прилагались сильно молодой Джафар и элегантная дама лет сорока на фоне живописных развалин и цветущих молочаев Милля.
– А ты ничего такой был, – ухмыльнулся Эйзен. – Свеженький. Только взгляд как у новорождённого телёнка.
– Да, тогда я был моложе и лучше, – кивнул Джафар, глянув на герцога с укором.
Когда, собрав все документы обратно в пакет, они вышли из здания почты, старик с палкой, оглядевшись, подошел.
– Давненько я вас тут поджидаю, – прошамкал он, – говорили, придете… вы ведь господин Раунбергер?
– Да…
– С вами один человек поговорить хочет… за чертовщинку всякую.
И старик, развернувшись, двинулся во дворы.
– Ты уверен, что нужно? – вздохнул Джафар, понимая, что Эйзен все равно пойдет за стариком. – Говор не местный.
– И никогда не узнать, что мне хотел сказать неизвестно кто? – задумался Эйзен. – Ученые, Яша, так не поступают.
– Тогда хотя бы бандероль свою положи в багажник.
*
Старик с палкой прошел несколько дворов наискосок – от прохода между домами, через помойку к урне, мимо разрушенного крыльца, по тонкой тропке из растрескавшегося асфальта, мимо выставленной из домов старой мебели с оторванными дверцами, мимо разбитых окон в подвал – и остановился у одного крыльца.
– Ждите, – хихикнул он, и исчез в подъезде.
Эйзен осмотрелся. В таком захолустье он давно не гулял. Больше всего смущало то, что окна всех четырех домов, окружавших двор, явно выглядели нежилыми.
Сквозь