Рабочий вспомнил, что раскачивается на приёмном устройстве антенны, и на глаз прикинул расстояние до земли.
– По-моему, это хамство, хватать незнакомых за нос! – возмутилась Антенна.
– Семьдесят два метра! – подсказала Земля.
– У нас нет «Бадяги», – доложила Аптечка. – Сгоняй наверх к Игорёхе. У него, кажется, свинцовые примочки были.
– Я его не люблю, он маргинализирует своим образом жизни весь наш подъезд, – признался Краб и на всякий случай представился: – Краб… Краб Крабович. Меня так по аналогии с Крокодилом Крокодил Крокодиловичем назвали родители: мама и папа.
Из-под потолка в ответ раздалось совершенно отвратительное:
– Ну, и Б… была ваша М… – Это прорезался сиплый голос Игоря, местного пьяницы, готовящегося к переходу в касту бомжей в ожидании решения местного ТСЖ. Предупреждённый пролетавшим мимо окна Егоровым, он пробуравил на нижний этаж дырочку во избежание подтопления.
– Не мать, а мама! – рассердился Краб Крабович на услышанное сверху.
– Мальчики, не деритесь, – заистерила Антенна.
– А чего, пусть вздуют друг друга – я крутые разборки люблю, – возразила Лопата, поудобнее устраиваясь на подоконнике.
Подоконник в свою очередь подхихикнул:
– Будет Мокрота. Дюжка потечёт.
– Но у нас нет «Бадяги», – напомнила Аптечка.
У Егорова засосало под ложечкой. Картинка перед глазами поплыла и заискрилась. «Я сплю. Всё как в тумане. Ничего этого нет, и не может быть!»
– «Бадяги» у нас нет!
– Спроси у Игоря!
– Не мать, а мама!
Многоголосый хор наслаивался, оглушал, давил на мозг!
– Прекратите, твари! – заорал Егоров. – Вас нет! Сволочи!
– До Земли шестьдесят метров, – напомнила Земля.
– Ненавижу! – всхлипнул Илья. – Я не хочу!
Падение внезапно прекратилось. Но не успел рабочий перевести дух, как неведомая сила швырнула его вверх. Перед глазами промелькнули кит, краб и алкоголик Игорь. Хрустнул под ногами неубранный с крыши снег…
Он вновь стоял, прислонившись к холодным перилам.
«Хлипкая конструкция, мать их! Вот так прислонишься, а они обвалятся, и полетишь кубарем вниз…»
Перила обвалились, и Егоров полетел вниз.
На этот раз, несмотря на всю скверную депрессивность своего характера, он смог оценить в первом же окне, промелькнувшем мимо, прелести шикарной блондинки, упакованные в тесный комбидрес. Блондинка ждала любовника, стояла у зеркала, красила губы и была немного похожа на лопату, но кому это было важно на сто пятом этаже. Егоров хмыкнул:
– Ух ты!
– Илюша, не выдумывай, не на сто пятом, а на двадцать третьем, их здесь всего двадцать четыре, – поправила снизу Земля.
Кит тоже хмыкнул, взбивая хвостом пену:
– Верхолаз хренов, а удостоверение промышленного