– Эй… – хотел грозно крикнуть Димон, но изо рта вырвалось лишь жалкое сипение. Откашлявшись, он махнул лапой, призывая подойти ближе. Ежи испуганно замотали головами, отчего Димону стало дурно. Заяц показал жестами, что хочет пить. Ежам же показалось, что Свирепый им угрожает. Испуганно вздрогнув, ежи несколько минут толкались, пока самый слабый кубарем не подкатился к Зайцу.
– Здрав будь, наихрабрейший, – проблеял ёж.
– Морковного… – просипел Заяц.
– Ась?
– Пить, говорю, дай, пока я у тебя все иголки не выдернул!
– А! Это мы мигом!
Ёж метнулся в угол и прикатил трёхлитровую банку газированного морковного морса.
– Вот! Всё, для нашего Героя, который не жалеет живота своего, в трудах ратных!
Жадно припав к банке, Заяц благополучно пропустил мимо ушей всё, что ёж говорил, но по мере опустошения ёмкости смысл фразы стал до него наконец-то доходить.
– Уф… Я-то, конечно, герой, одна битва с французской армией чего стоит, но вам-то, откуда это знать?
– Да как же?! Всем лесом за поединком через окно наблюдали. Радовались, как на третий день душить ты врага нещадно начал и одолел в борьбе неравной, отчего упали вы оба наземь…
– Стоп! Кто душил? Кого душил? – Димон задумался. Последнее, что он помнил, это то, что у него были гости. Один или два, а может целая семья и, кажется, из-за рубежа. Тут смутно припомнилось пойло заморское. В голове стали всплывать отдельные картинки. Вот он падает, вот пытается за что-то ухватиться. Вот хватается за хвост… Ему почему-то кричат, что это не хвост, обхватывают за шею в попытке приподнять… И всё… Темнота…
– И Франсуа проклятущий живучий ведь какой! С такой верхотуры сверзился и живой остался. В беспамятство только впал. Но ничего! Мы тоже не лыком шиты. Мигом кузнецы наши цепью его обвязали. Недолго ему осталось топтать землю русскую!
– А? – отвлёкся от воспоминаний Заяц. – Как это?
– Так схарчат его сегодня на поляне, – простодушно пояснил ёж. – Кстати, поторопиться бы надобно, а то звери в лесу ушлые. Чуть задержишься, и косточки не оставят.
– На какой поляне? – подскочил Заяц.
– Так, на заячьей, – махнул лапкой ёж.
С низкого старта рванул Заяц в сторону выхода. Только уши назад.
– От как приспичило-то болезного, – удивился колючий, – видать на жратву пробило после медовухи, боится, что при разделке туши поверженного врага, ему ничего не достанется.
* * *
Вся поляна была битком забита зверями. В её центре на земле распяли Франсуа.
Изо всех сил заработал ушами Заяц, пробиваясь в центр поляны. Ещё Гай, тот, что Юлий, говорил: «Нельзя обижать гостя». А тот гость, с кем чарка медовухи выпита (тут авторы со счёта сбились, так как сами слегка пригубили для чистоты эксперимента и правдоподобности), считай уже и не гость, а друг… Звери, как кегли разлетались от его толчков. И всё же… И всё же, он не успевал. Вот уже завыли волки и косолапый разинул пасть…
– Стоять! –