Рабочий, помимо особенностей гардероба, был полной противоположностью «Долговязому»: коренастый, среднего роста, сильно небрит, с мрачным выражением лица.
Подойдя вплотную к сидящему, он, сунув руки в карманы, процедил сквозь зубы:
– Чего хотел?
– Приветствую тебя, Вестник! – улыбнулся Долговязый, не поднимая головы, – Давно не виделись.
– Не скажу, что скучал, – буркнул Рабочий.
– Похоже, в Обители совсем забыли об элементарной вежливости, – «горестно» вздохнул Долговязый и убрал часы в карман, – не то, что в старые добрые времена! Э-э-эх!
– Я не собираюсь любезничать с исчадием, вроде тебя. Более того: я бы не задумываясь, отдал жизнь, – неожиданно вспылил Рабочий, и балка под Долговязым мелко затряслась, – Лишь бы раз и навсегда извести твоё племя под корень!
– Не переживай… – мечтательно улыбнулся Долговязый, – Придёт время – отдашь!
Рабочий вытащил руки из карманов и, с силой сжав кулаки, шагнул к Долговязому.
– У меня есть кое-что, – процедил сквозь зубы Долговязый, не сводя с Рабочего осторожного прищура, – для твоего Руководства. – Он сунул руку в карман и, достав оттуда небольшой конверт, протянул его Рабочему, – s'il vous plaît6.
Рабочий не двинулся с места. Более того, он демонстративно сунул руки обратно в карман и презрительно скривил губы.
– Ну к чему всё это ханжество? – закатил глаза Долговязый, – Подумать только: и нас ещё в чём-то там обвиняют! Вам бы там, – Долговязый ткнул пальцем вверх, – слегка упростить протокол, – он сблизил большой и указательный пальцы, – хотя бы чу-у-уть-чуть…, и у нас, – он указал вниз, – не было бы ни единого шанса заполучить хотя бы одну, пусть даже самую захудалую, душонку. Но, – он развел руками и хищно улыбнулся, – грех жаловаться: ваша консервативность – залог нашего процветания. А посему…, – он с силой пришлёпнул ладонью конверт к балке, – порядок есть порядок! – Дерево, пропитанное креозотом7, в один момент почернело, обратившись в обугленную головешку. Долговязый встал, отряхивая с белоснежной перчатки следы сажи, – Засим, позвольте откланяться! – Он слегка кивнул, одновременно дотрагиваясь пальцем до полы своего цилиндра, – До скорой встречи! – Лихо развернувшись на каблуках, он энергичной походкой направился в толпу, где спустя пару мгновений (хотя и непонятно было, как ему это удалось) затерялся.
Рабочий, не удостоив его уход вниманием, некоторое время с задумчивым видом разглядывал место, где ещё совсем недавно сидел Долговязый, а потом подошёл к обуглившейся балке и присел перед ней на корточки. Белоснежный конверт, непостижимым образом сохранивший свой первоначальный вид, как ни в чём ни бывало лежал на, ещё дымящемся, бревне.
Рабочий,