Поворот же к строительству «большого морского и океанского флота страны» произошел без дискуссий, по личному приказанию И. В. Сталина, у которого долгое безразличие к флоту сменилось внезапной привязанностью. Возглавлявшему в этом время РККФ В. М. Орлову было поручено лишь «озвучить» это решение на VIII Чрезвычайном съезде Советов СССР, состоявшемся в ноябре-декабре 1936 г.». Столь длинная цитата приведена из юбилейного «Морского сборника» (№ 3 за 1998 г., с.40–41). Приведенный текст только подтверждает существовавшую тенденцию не на строительство, а на уничтожение когда-то мощного русского флота; к тому же, крепкий морской, а тем более океанский флот ни Сталиным, ни его последователями построен не был.
Эти нюансы были известны наркому ВМФ Н. Г. Кузнецову, пытавшемуся хоть как-то сохранить остатки былого флотского величия. Но в годы предвоенного психоза ему приходилось очень тяжело.
Много позже, когда ему придется написать книгу «Курсом к победе», он отметит «полный тревожных сигналов с флотов» субботний день 21 июня 1941 г., прошедший почти также, как и предыдущие. «Перед выходным мы обычно прекращали работу раньше, но в тот вечер на душе было неспокойно, и я позвонил домой:
– Меня не ждите, задержусь.
Вера Николаевна, моя жена, не удивилась: я часто задерживался на работе. Она спросила только, останусь ли я ночевать в своем кабинете. Я поспешил ответить:
– Потом расскажу.
Не хотелось говорить на эту тему по телефону.
В Москве был жаркий и душный вечер. На небе собирались темные тучи, несмотря на открытые окна, не чувствовалось ни малейшего движения воздуха.
Затишье царило и в столичных учреждениях. В обычные дни после 18 часов наступала обеденная пора: руководители разъезжались по домам – часа на три, чтобы потом сидеть на работе до глубокой ночи. Но в субботу многие уезжали за город. Деловая страда спадала.
В тот вечер было как-то особенно тихо, телефон совсем не звонил, будто его выключили. Даже такие «беспокойные» наркомы, как В. А. Малышев и И. И. Носенко, с которыми я был особенно тесно связан, не напоминали о себе вопросом, ставшим уже привычным в последнее время: «Как дела?»
Я сидел в своем кабинете, куда с улицы доносился привычный городской шум – гул машин, иногда громкий и беспечный молодой смех.
Рассеянно перебирал бумаги. Мысли не могли сосредоточиться