– Вот клуши!
Ну и так далее, в том же духе. Понятно, что всех переполняли эмоции. Потом появилась Люська. Оказывается, ее тоже вызвали.
– Не понимаю, я-то здесь при чем? – удивлялась Люська.
– Нечего было орать на весь автобус, что точно знаешь, будто артист в субботу умрет.
– Так это ж я образно. У меня мышление такое. Откуда мне было знать!
– Вот и объясняй теперь особенности своего мышления компетентным органам!
– И объясню! А вы может быть, мне объясните, чего так разорались? Вас же с улицы слышно!
– С улицы?
– Реально слышно?
– Ну, не совсем реально. С искажениями. Как будто Прохор Иванович, извините, жену с тещей отравил. Почему-то из любви к искусству. Они вас, что, на репетиции не отпускали?
– Вот, видите, до чего безответственные разговоры доводят! Теперь уже говорят, что вы жену с тещей отравили!
– Действительно, давайте помолчим!
– Помолчим? Когда такой поклеп возводят?! Я молчать не буду!
– Я тоже!
– Тебя и в мирное время не заткнешь!
– Давайте хотя бы потише!
Глава 9
Из заданных мне вопросов я вообще не смогла понять, каким образом Кролик получил смертельный препарат, и какова версия следствия. Наверное, это так положено – вести дело так, что бы никто ничего не понимал и ни о чем не мог догадаться. Только нас это не устраивало. Поэтому мы с Люськой решили провести собственное расследование. Ясно было только, что следователей очень интересовало, что Кролик в течение вечера ел и пил.
Люська уселась за столом с блокнотом и принялась записывать свидетельские показания. Сначала мои. А что я могла рассказать? Я же наблюдала за происходящим из зала, как и остальные девяносто человек зрителей. Из зала все выглядело вполне естественно. Аленка долго и убедительно уговаривала Кролика, что он сейчас умрет от паралича. Он очень убедительно реагировал. Пока не умер. В какой именно момент произошла трагедия, я вообще не поняла. Потому что во все глаза смотрела на Аленку и очень переживала, удастся ли ей спастись от маньяка-афериста. Потом Вазген с Мустафой шум подняли, на себя внимание отвлекли.
– Если есть версия, что Кролика отравили, то в первую очередь под подозрение попадают его враги. У него были враги? – Люська приготовилась делать записи в блокноте.
– Какие враги? Не было у него никаких врагов, – отрезал Мишка.
– Он что, никогда ни с кем не ссорился, не ругался? – Люська вопросительно уставилась на меня.
– Почему же не ругался? – Мишка опередил меня. – Кролик ругался всегда и со всеми.
– Как со всеми? – еще больше удивилась Люська.
– Характер у него такой был, въедливый.
– В тот день он тоже с кем-то ссорился?
– Естественно. Кролику же никогда спокойно не жилось, ему везде надо было нос сунуть. Лично я с ним поцапался, не скрываю. Стулья мы, видите ли, не так поставили. Потом он еще с кем-то препирался. Но громче всех они ссорились с режиссером.
– По какому поводу?
– Понятия не имею, я не прислушивался.