– Чего тогда пугаешься так? А? Шучу, шучу.
– Шуточки у вас, Прохор Иваныч, дурацкие. Детсадовские какие-то шуточки, честное слово.
Но с лица Галка действительно здорово побледнела. Да, по правде говоря, все мы выглядели не лучшим образом. Слонялись по помещению, погруженные в свои мысли. Расставили по местам мебель. Подмели полы в коридоре. За сценой и на сцене все оставили как есть. Только занавес раскрыли. Так что теперь помещение представляло собой один большой зал с подмостками в центре.
Опять кто-то принес водки и предложил выпить за упокой души усопшего.
– Так уже поминали, – робко возразила Лизка.
– В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, тот раз не считается, – уверенно сказал Вовка.
Когда я уходила, Галка нервно курила на крыльце.
– Ты чего? Куришь? Ты же доктор? – удивилась я.
– Закуришь тут, – Галка затянулась. – Проклятая работа. Хочешь, как лучше, получается, как всегда. Проклятье!
– Ты-то за что себя коришь? Ты же ему помогала, делала, что могла.
– Вот именно, что могла. А если бы не делала, он бы может, уже давно в больницу сходил, обследовался.
Глава 8
Полиция начала допросы на следующий день. Следователи сами предложили «побеседовать» с актерами в помещении театра. Меня тоже пригласили.
– Догадываетесь, почему? – поинтересовался серьезный дяденька в штатском с диктофоном.
– Нет, – я пожала плечами. – Почему?
– А ведь именно вы за несколько дней до случившегося утверждали, что артист умрет.
– Глупости какие. Тот разговор вообще о другом велся.
– Велся, может, и о другом. А вышло-то вон как. Понимаете?
– Нет, не понимаю.
– То есть, вы отрицаете, что вам было известно о плане Прохора Ивановича Шарманова, для лучшей реализации режиссерского замысла и в связи с наличием у погибшего неизлечимой болезни, ввести ему вещество токсического действия, что позволило бы максимально правдоподобно разыграть сцену смерти?
Наверное, я надолго зависла с отпавшей челюстью и остановившимся взглядом.
– Раиса Сергеевна! Раиса Сергеевна! – я с трудом вернулась в реальность. – Спасибо вам за сотрудничество, прочитайте и распишитесь вот здесь. До свидания. Пожалуйста, пригласите войти, – следователь порылся в своих бумагах. – Пригласите сюда Никитенко Владимира.
Все наши сидели в помещении, которое служило костюмерной. Это была просторная комната, выходившая в коридор. Конечно, сейчас она была занята стойками с одеждой. Стеллажи, построенные ребятами вдоль стен, были завалены шляпами, сумками, веерами и прочим добром. Реквизита за годы существования театра скопилось немало. У окна стояли впритык друг к другу два старых двухтумбовых письменных стола и старинная, но в рабочем состоянии ножная швейная машина.
Стойки с одеждой, благо они были на колесиках, откатили к одной стене, принесли диван и несколько кресел. В общем, вполне даже неплохо разместились.
На