Как только за нами захлопнулась дверь, я прислонился к горячим трубам и буркнул:
– Ледовая гончая.
Фарри широко улыбнулся.
– Да ла-а-адно, – насмешливо протянул он.
Мне стало обидно. Когда демон крался к нашей каюте, парень должен был понять, что это не человек! Фарри же слышал его и боялся так же, как и я. Неужели из головы всё уже вылетело?
– Он тебе не показался странным?! – разозлился я. – Как он смеялся, там, за дверью? Как он говорил? Как двигался? Как он тут оказался?
– И страннее видали! Ты поклонников алого камня не видел. Ледовая гончая, – повторил мальчишка и фыркнул. – Идём к Эльму, повеселишь его этой сказкой.
– Но ты же слышал!
– Я много слышал, – неожиданно серьёзно сказал Фарри. С его лица исчезла издёвка. – Очень много. Но Ледовая гончая – это сказки! – Он неожиданно смягчился: – Да, этот мужик был странным. И эти крики про компас, кстати, что за компас, не знаешь? – Ответа Фарри ждать не стал. – Но Гончая… Мой папа любил рассказывать сказки про чёрных капитанов и их Гончих. – Мальчишка вдруг помрачнел и обрезал: – Это всё сказки.
Потом мы оделись потеплее и отволокли труп Гончей в трюм, чтобы вытолкать его в дыру, через которую это неотличимое теперь от человека нечто попало на наш ледоход. Одеревеневшее от мороза тело застряло, зацепившись за один из металлических лепестков. Мы с Фарри на пару упёрлись в стену, выпихивая мертвеца ногами. Наконец тот неуклюже вывалился наружу и исчез в мешанине снежинок, оставшись где-то там, на прокорм вьюге и ледяным волкам. Он ничем не отличался от простого человека, и если забыть чувства твари, забыть страшные мысли женщины в Кассин-Онге то, может, Фарри действительно был прав?
Когда я поделился своим опасением с Эльмом, тот, не отрываясь от штурвала, отреагировал недоброй усмешкой:
– Не время для собачьих сказок, парень. Клянусь собственными зубами, совсем не время. Видимо, дыру пробили нам тараном, а может, она и раньше была, собака задери. Но Ледовая гончая… Малыш, ты сильно приложился головой. Иди отдохни… И приготовьте мне что-нибудь пожрать.
Мне показалось глупым продолжать настаивать. Подошвы ботинок всё ещё липли к полу, к крови Сканди ан Лиана, и гораздо важнее показалось спуститься на грузовую палубу, к алтарю Светлого Бога, и помолиться за душу старика. Пусть он после смерти попадёт туда, где ему будет хорошо и спокойно.
По дороге к алтарю я зашёл в каюту и забрал компас Одноглазого. Последними словами Сканди были: «Барроухельм» и «инструментарий Лунар». Все силы умирающий шаман потратил, чтобы прошептать мне их. Почему же это было так важно для него?
Вообще у каждого из нас выпадает момент, когда жизнь проходит через развилку, и от того, куда ты свернешь, зависит то, что ждёт тебя в будущем. Налево пойдёшь – и станешь великим охотником, но никогда не будешь богачом, направо пойдёшь – будешь богат, но лишишься счастья. Прямо пойдёшь…
Обидно, что ты никогда не знаешь, куда