«Мила», – взвизгнула я и бросилась вокруг своего массивного брата.
Владимир не сделал ни малейшего движения, чтобы остановить меня, когда я распахнула дверь и почувствовал дуновение прохладного воздуха, и сияющее овальное лицо.
Кудрявые волосы пшеничного оттенка, вились вокруг знакомого лица. Голубые глаза сияли ярче, чем летнее море по утрам. Мила быстро зашла в избу. Она оглядела пустую избу.
«Судно пришвартовывается», – взвизгнула она, хлопая в ладоши.
Я почти видела, как искры возбуждения пылают вокруг ее стройной фигуры.
«Владимир опередил тебя.» Я ухмыльнулась и закрыла шаткую дверь.
Ее лицо на мгновение потемнело, затем она снова оглядела пустую избу. Мила закончила осмотр, взглянув в окно, где тени судна приближались к нашему острову. «Владимир?» – произнесла она уныло, повернувшись ко мне.
«Он говорит, что судно плывет без парусов», – добавила я, пристально глядя на хмурый взгляд брата. Мила, какое-то время просто смотрела на меня. Я ненавидела этот взгляд, когда она так смотрела на меня, как будто в моей голове отсутствовала часть мозга. Затем, она широко и хитро улыбнулась мне. Ее улыбка растянулась от уха до уха. «Парусов нет», – подтвердила она.
Отсутствие парусов означало исключение надсмотра со стороны дружины, загадочную смесь пиратов, моряков и каперов. Возможно, на наш крошечный остров высадились даже нелегальные рыболовы, а это означало разврат и деньги.
«Госпожа Лучезара изменила наш график», – сказала мне Мила. «Сегодня вечером, мы работаем на вечернице.»
Каждый раз, когда судна приставали к нашему острову на ночь, мы устраивали вечерницу в полночь. Не потому, что мы были любезными хозяевами здесь, на Малой Муксалме. Это было ради развития купечества, на острове, и денег, которые мы могли выкачивать из путешественников. Я любила хорошую вечерницу. Тем не менее, мои губы сжались в линию. «Как певицы или…» «Как вдохновительницы.» Мила продемонстрировала мне свои ямочки и злобно подмигнула. Я загорелась, как фонарики ночью, моя собственная улыбка расплылась до ушей. Ни пения, ни представлений. Не будет настоящей работы, ни разливания напитков – нам собирались платить за то, что мы будем веселится. И подумать только, Купава осуждала мою работу.
Несчастная женушка что-то прошептала на ухо Владимиру и поджала Властимира себе под ноги. Должно быть, он проснулся, когда в избу ворвался Владимир, или возможно, мы с Милой разбудили его, своим, не слишком тихим ликованием. Но, чтобы бы ни шептала ему Купава, Владимир взял бразды правления в свои руки и заговорил за нее. «Если ты, сегодня вечером, работаешь на вечернице, не приходи домой.