– И что это за издевка и одновременно предостережение в твоем тоне? – решаю уточнить.
Почему-то кажется, что вчера у горячей сцены на берегу были свидетели.
– Не стоит обольщаться насчет Леона, – печально ухмыляется Ярошевич, громко стуча приборами по тарелке. – У вас ничего не получится.
– Почему? – спрашиваю я.
Дан молчит, усиливая напряжение. Собираюсь попросить его продолжить, но входит Дамианис.
– Раз начал, не останавливайся, – говорит он. Смотрит недовольно, взгляд колючий и злой.
Леон проходит в центр кухни и застывает.
– Спелись, значит, – обращается он к Ярошевичу. – Я же предупреждал, чтобы ты следил и не сближался, верно?
– Мы изначально были командой, по своей воле шли за тобой, а Александра не знает всех нюансов. Гроу ей жизнь испортил, ты хочешь добить? Мы зажаты со всех сторон. Не честнее ли сразу ее отпустить?
– Мы оба знаем, что будет, если сразу отпустить, – возражает Леон.
– Тогда расскажи ей, – напирает Дан.
Дамианис сжимает челюсти и глубоко вздыхает. Подойдя к бару, он берет бутылку виски, откупоривает ее и делает несколько глотков прямо из горлышка.
– Понятно, – хмыкает Ярошевич.
– Я вообще-то тоже здесь! – вставляю свои пять копеек.
– Вот и отлично! – Дан складывает приборы в тарелку. – Тогда узнаешь от меня, – говорит он, смотрит пристально. – Все договоренности с твоим отцом нарушены. Но это не самое страшное, что могло произойти. Ты замужем за человеком, который…
– Который уволит тебя, если сейчас не замолчишь, – перебивает Дамианис. – Иди, я сам все скажу, – добавляет он уже тише и наливает алкоголь в два бокала. Ставит один передо мной. – Пей, – приказывает.
Его взгляд по-прежнему тяжелый и мрачный.
– Я не хочу…
– Пей, я сказал, – настаивает Леон, садясь напротив.
13 глава
Атмосфера в кухне накалена от напряжения, в груди снова начинает ныть сердце. Я тянусь за бокалом и делаю глоток виски, однако не ощущаю во рту никакого вкуса, словно это вода.
Алкоголь уже не помогает забыть о том, что превратило мою жизнь в один сплошной кошмар. Когда не думаю о случившемся, отвлекаюсь на работу, загоняя свои чувства подальше, жить будто становится проще. Только это иллюзия. Не станет проще.
Я совершил немало плохих поступков в жизни, но такого… Видимо, это расплата. Хотя, по-моему, слишком жестокая. Несправедливо жестокая по отношению ко всем, кого затронула.
Жду, пока Александра выпьет содержимое своего бокала и сядет на стул. То, что я собираюсь ей сказать, отягощено невыносимым чувством вины.
– Твой отец… – произношу с трудом. – Его больше нет в живых.
Правда звучит резче, чем хотелось бы, и я вижу, как она поражает Александру. Ее глаза мгновенно наполняются ужасом и непониманием, она сжимает в руках бокал, и кажется, будь в ней столько же силы, сколько во мне, она раздавила