– Тебя кто-то сдал. С кем ты работала?
– Одна.
– Плохой ответ, Антонина. Я на дух не переношу ложь.
Даже имя у диковинки красивое. Ей подходит.
– Я работала и работаю одна, – упрямо повторяет девчонка.
Удивительно, но в любой другой ситуации я бы уже бесился и так мило не разговаривал, сейчас же воспринимаю все с долей иронии и интереса. Впервые меня девчонка нагнула, пусть и по чьему-то заказу.
– Ладно, поехали. Эта обстановка портит мое и без того скверное настроение.
Год назад сам успел побывать в подобной передряге. Благо деньги и мозги многое решают. Что и произошло с Антониной. Срок в тюрьме мотать она не будет.
– К… куда? – Смотрит на меня огромными глазищами.
– Долг отрабатывать.
– Как?
– Найдем варианты.
Телефон в брюках начинает вибрировать. Я отвлекаюсь на него, отвечаю на звонок Дана.
– Анализы пришли. Все чисто, – отчитывается друг.
Коган сказал, мне еще минимум две недели восстанавливаться до идеальных показателей.
– Ты про анализы девчонки? – доходит следом.
– Да. Результаты на почте. – Богдан сбрасывает вызов.
Вид у Антонины такой, словно она сейчас грохнется в обморок.
– Боже… Анализы… Так это для вас…
Понятно, почему так трясется. И очень даже правильно делает.
– Я не стану… Я не такая… Не хочу…
– Здесь хочешь остаться? – на всякий случай уточняю.
Так-то мы живем в демократическом обществе. Могу предоставить выбор. Только пусть определяется здесь и сейчас. Мне эти качели ни к чему.
– Деньги за то, что ты выйдешь отсюда, будто ничего не совершала, у следователя забрать не поздно. Документы он новые состряпает. Отмотаешь срок, сколько дадут. У тебя минута.
Диковинка растерянно хлопает ресницами, шумно дышит.
– Это манипуляция.
Я дергаю уголком губ.
Несмотря на мрачную атмосферу и события, которые предшествовали этому дню, ощущения такие же яркие, как и в баре. Девочка чем-то цепляет, вызывает интерес. Давно подобного не испытывал. Вспоминаю, с каким удовольствием она ела пирожное, двигалась на танцполе. Не высматривала, как голодная чайка, добычу, а просто отдавалась ритмам мелодии, грациозно и чувственно извивалась. У меня тогда на нее встал, и остаток вечера я, как пришибленный, наблюдал за ней. Молодость один раз бывает, а что Антонина в этих стенах увидит? Такой красивой и умной здесь не место.
– Исправишь то, что натворила, и будешь свободна.
– Это невозможно сделать, вы же знаете. Как я все верну?
Кажется, еще чуть-чуть, и она заплачет. Такая уязвимая, что царапается что-то внутри.
– То есть ты говоришь «нет»? – тем не менее давлю на нее.
– Для чего столько анализов?
– Болен я, – почти не обманываю. С головой проблемы тоже ведь считаются? – Поэтому рядом