– Хотите кому-то показать?
– Нет, сожгу. Сами вы не решитесь уничтожить сей «дар данайцев». Но с вашим братом я бы на вашем месте, батюшка, разорвал всякие отношения. Ведь он либо глуп и слеп, чего я не могу предположить, зная от вас о его карьере, либо подсунул вам это с недоброй целью.
– Вы так думаете? – озадачился отец Алексей. – Это же официальное советское издание, правда, давнишнее… Да-да, думаю, вы правы. Что ж, Иван предупреждал меня о чем-то подобном. Позвольте-ка, отец дьякон.
Он взял открытки и скрылся за углом дома. Через минуту вернулся повеселевший.
– Теперь вам не придется, отец Петр, нести эту вражью улику к себе домой. Я утопил ее в отхожем месте.
– Отец Алексей, – позвала мужа матушка и, подойдя, стала убирать со стола лишнюю посуду. – Тут к тебе, кажется, депутация из колхоза пожаловала.
Она кивнула на трех мужиков, шествующих гуськом по дорожке от калитки. Священник поднялся им навстречу. Не снимая картузов, они поздоровались. Было видно, что дело, с которым явились колхозные пролетарии, для них конфузливое. Вперед вытолкали одного, самого речистого.
– Прощения, значит, просим, отец. Тут такой политический момент. Острый, можно сказать, как шильце. Разъясните нам, батюшка, насчет разговоров по селу. Слышали мы, что на первое мая начнется война с немцем и будет, значит, отмашка для кровавого воскресения. Всюду примутся бить и резать большевиков, разгонять ихние советы и колхозы. Вот и кумекаем мы, верить тому или, может, брешут?
– А вы сами к чему склоняетесь? – немного растерялся отец Алексей.
– Да нам-то, как бы это сказать… – Все трое переглянулись. – Нам бы отмашку…
Священник вздохнул.
– Не будет никакой войны на первое мая. И не нужно никого бить. Будет Великая суббота. Приходите в храм на обедню, приносите пасхальную снедь для освящения. А к ночи – на светлую заутреню. И жен своих, детишек приводите. Ничего не бойтесь! Будем Пасху Господню праздновать, воскресшего Христа встречать.
– Ну добро… – понурили головы колхозники.
Наскоро распрощавшись, они отправились восвояси.
– Эх, отец Алексей, разочаровали вы мужичков, – с совершенной серьезностью сказал старый священник, очутившись рядом. – Думается мне, если будет война, о которой все время твердят наши газеты и вожди, ни один из них не пойдет защищать советскую власть.
– А так ей и надо, вавилонской блуднице, – с развязностью заключил дьякон.
Младшего брата Морозов забрал к себе в город из Карабанова минувшей осенью. Весь прошлогодний урожай, вернее, недоуродившийся хлеб ушел в закрома государства, и колхозники на свои заработанные трудодни получили кукиш. Двое средних братьев, погодки семнадцати и шестнадцати лет, вернулись из уральской ссылки заматеревшими мужиками с мозолистыми