…И вот все шестеро поднялись на трясущиеся в коленях ноги. Стояли и молчали, тяжело дыша и глядя назад, в сторону топи, которая отняла столько сил и столько раз леденила души смятением и страхом перед гибелью в бездонной пучине.
Казаринов почувствовал, что наступили минуты, когда все решит приказ командира. Голосом, в котором прозвучала уверенность в себе и в людях, вверивших ему свою судьбу, он скомандовал:
– Привести в порядок оружие! Всем почистить одежду и умыться! Таких чертей, как мы, чего доброго, свои примут за немцев и обстреляют.
Вакуленко сел на шаткую кочку, посмотрел из-под ладони на солнце, садившееся за лесом, и принялся выливать из сапог вонючую болотную жижу. Иванников открутил крышку масленки, где у него в одном отделении хранился самосад, который дал им на дорогу пастух, а в другом – обрезанные на одну треть спички и обломок спичечного коробка с серой. Свернутую по величине закрутки газету он достал из клеенки, которую хранил в нагрудном кармане гимнастерки вместе с красноармейской книжкой и комсомольским билетом.
Самокрутку сворачивал неторопливо, будто священнодействовал. Блаженно затянувшись крепким самосадом, Иванников посмотрел на Солдаткина, и в глазах его засверкало озорство.
– Ты чего, Иванников? – спросил Вакуленко, который догадывался, что в голове Иванникова созревает очередная подначка. – Что-то вспомнил? По глазам вижу.
– Хватит точить балясы! – строго сказал Казаринов. – Приготовиться всем к последнему броску! Протереть затворы и патроны, проверить гранаты. Через тридцать минут двинемся. Первыми пойдут Иванников и Альмень, за ними – Плужников, Солдаткин и Вакуленко. Последним пойду я.
Через полчаса, отдышавшись, сбив с себя ошметки грязи, все шестеро умылись в крохотном плесике болота и двинулись по направлению к реке. Слева и справа слышались глухие залпы орудий и разрывы снарядов. По звукам, доносившимся справа, Казаринов понял, что стреляют на левом берегу реки в сторону правого берега. Причем через две-три секунды после каждого орудийного залпа, доносившегося спереди, слышался более глухой разрыв справа и сзади. «Бьют наши пушки. Ведут методический, по площадям», – подумал Казаринов, и это еще больше утвердило его в мысли, что старик пастух был прав и линия фронта находится где-то близко.
Клонившееся к закату солнце лишь кое-где освещало вершинки высокого ольшаника. Над болотом сгущались сумерки. Казаринов остановил бойцов. Решил сделать последние наставления. Но не успел он собрать их в круг, как впереди послышались странные звуки. Через минуту до слуха всех шестерых донесся звук, похожий на громкое чиханье. Бойцы быстро залегли, приготовив оружие к бою.
Вакуленко лежал с гранатой на боевом взводе и, чуть подавшись