Перепугалась даже Марфа.
И тут же оказалась рядом, чтобы объятиями да лаской отвлечь Андрея. Что удалось, как ни странно. Как и увлечь в землянку. Потому что выглядел парень ну совсем неадекватно. И она хорошо помнила о том, какая у него уже среди местных репутация. Так что получаса не прошло от скомканного завершения разговора, как они уже лежали на топчане обнажёнными, сделав то, что должно…
Нехитрый приём, но действенный.
Во всяком случае, желание задушить в зародыше этот оплот демократии у Андрея прошло. Ну… в основном и в целом. Хотя поколотить особо глупых болтунов всё одно пока хотелось.
– Что мы натворили… – тихо прошептал он минут через пять лежания в тишине.
– А что?
– Мы хотя бы пытались предохраняться? Что ты, что я… всё как в тумане. Ты ведь залетишь по столь юному возрасту. А ты просила. Чёрт!
– Не переживай, – ласково произнесла она и прижалась к парню. – Здесь все так рожают. Я ещё застоялась. Если не залететь, то вопросы пойдут.
– А твоё тело?
– Что моё тело? Говорю же – здесь все так рожают. Ничего такого в этом нет. Все бабы вокруг о том только и говорят, желая нам детишек побольше. И сожалеют, что я слишком поздно замуж вышла.
– ЧЕГО?! – ошалел Андрей. – Поздно?!
– Не сравнивай с нашим временем. Здесь всё не так…
– Не всё… – повторил Андрей и с некоторым раздражением отвернулся от Марфы.
Он ещё там, в XXI веке, заметил, что женщины очень склонны решать вопросы коллективно. Даже самые интимные и личные. Им нужно было с кем-то поделиться, обсудить, обдумать, проговорить и сообща принять решение. Даже замуж там, в XXI веке, многие девочки выходили только после консилиума с подругами.
Здесь же, судя по всему, выходило что-то похожее. И Алиса, вселившаяся в тело Марфы, оказавшись под влиянием местного женского коллектива, довольно резво адаптировалась к условиям среды. Принято так, значит, так и нужно. А их с Андреем договорённости? Ведь не он, а она их предложила…
– Ты обиделся?
– Я зол.
– Ну прости меня, – прошептала она как можно более томным голосом и нежно его поцеловала.
– У меня тут нет больше людей, с которыми я мог бы поговорить о прошлом. Которым бы я мог довериться. А ты?
– А что я? – захлопала глазами Марфа.
– Ты не в курсе, какая тут смертность у рожениц?
– Да по-разному.
– Каждая восьмая умирает от родильной горячки. Это инфекционное заражение. И лечить его тут нечем. А у местных нет даже отдалённого представления о гигиене и прочих «глупостях». Они до второй половины XIX века лезли принимать роды грязными руками без всякой задней мысли. А первого врача, что предложил эти самые руки мыть, упекли в дурку[5]. И это только от родильной горячки. Хватает же и других причин.
– Слушай, не нагнетай. Мне всё равно придётся это делать.
– Но ведь пока ты ещё очень