Вот! Он опять произнёс моё имя.
– Но почему?!! Разве это справедливо?!! Разве по закону?!! Разве по-людски?!! – вспылил я.
– О человеческой или, как ты выразился, людской справедливости у нас не принято говорить. У нас есть только Партийная справедливость, а Партия всегда права.
Слава «партийная» и «партия» Цейхмистер произнёс с особым нажимом, и мой пыл мгновенно, в который уже раз за этот день, угас.
– Но по-людски можно… это возможно…
Теперь он смотрел на меня с непонятной жалостью. Почему?!!
– Не горячись. Я объясню. Знаешь ли ты, что такое жизнь при коммунизме?
– Знаю…
– Чисто теоретически. А я при коммунизме пожил. Там, в тайге, разведывая створы будущей Вилюйской ГЭС, мы жили при коммунизме. Каждый работал по мере сил и получал всё необходимое для жизни. До конца апреля нам доставляли необходимое по зимнику, но с таянием снегов в Якутии дороги исчезают. Вскоре от провизии, захваченной из Мирного, в нашем распоряжении остались соль, сахар, мука и крупа. В остальном мы вели натуральное хозяйство. Хозяйственной частью заведовал эвенк Осип Поводырёв. Благодаря ему на нашем столе всегда были свежие мясо и рыба.
Заметив мою обиду и нетерпение, он переменил направление разговора.
– Знаешь ли ты, что такое вечер у костра в кругу верных товарищей? Нет, не говори мне о туристических прогулках по Крымским горам. Я о другом. В дикой тайге, где нет спасательных команд и поликлиник, наше благополучие, успешная работа и сами жизни находились в прямой зависимости от товарищеской взаимовыручки, от честности и порядочности, от готовности прийти на помощь друг другу. В 1958 году на Берегах Вилюя родилась своеобразная общность, коммуна. Это больше, чем родственная связь. Крепче, чем дружба. Мы обходились без телевидения и радио, без газет и книг. Вечерами, располагаясь у палаток, вокруг костра, мы рассказывали разные истории, и, заметь, как потом оказалось, среди нас не было стукачей. Даже Архиереев…
– Да что такое этот Архиереев?!! В который уже раз ты говоришь о нём и ни слова о моём отце!
– Архиереев закончил службу на «Дальстрое» в звании капитана, а это большой начальник. Там не было зон и колючей проволоки, потому что бежать особенно некуда. Но конвой всё-таки был. Архиереев командовал конвоем. Теперь понимаешь?
Я притих, ожидая продолжения. Цейхмистер же выдержал паузу ровно по Станиславскому. Наверное, ему доставляло удовольствие смотреть в мои воспалённые глаза. Ещё сегодня утром я был уверен не только в его безусловной любви ко мне, я и сам, как мне казалось, любил его всей душой. И вот обаяние наших взаимных чувств разрушилось под ударами нескольких, возможно, не вполне искренних фраз. Так я променял свою любовь к Цейхмистеру на чувство вины перед совершенно незнакомым человеком, с которым у меня нет общего прошлого и не будет общего будущего, а есть только имя и фамилия: Гамлет Тер-Оганян.
Наконец, Цейхмистер снова заговорил:
– В один из вечеров мы решили отметить успешную проходку