Проклятый список.
Поэты и сочинители, не жалея красок, живописали ужас первого убийства, как память о нем годами преследовала людей. Ничего, кроме хохота, эти россказни у Бедекта никогда не вызывали. Что за чушь. Убийство ничего не значило. Конечно, он навсегда запомнил свое первое убийство, но только потому, что первой жертвой стал его отец. Старый ублюдок не понял, что его маленький мальчик стал уже совсем большим, и в очередной раз схватился за ремень.
При этом воспоминании Бедект фыркнул, и Цюкунфт улыбнулась ему своими полными губами, сверкнув зелеными глазами. Он проигнорировал ее, сделав вид, что не заметил улыбки.
Ни разу за все прошедшие с тех пор несколько десятков лет он не почувствовал ни капли вины за свое первое убийство. В любом случае, решил Бедект, благодарность – вот правильное чувство. Первое убийство научило его, что убивать – это очень легко. Также благодаря ему Бедект понял, что насилие не является последним доводом дураков, а скорее, последним средством, к которому прибегают люди, просто не желающие остаться в дураках. Те, кто отказался драться, проиграли. Ими пользовались, их избивали и грабили. Они стали слабыми, стали жертвами.
И жертвой Бедект больше не собирался быть. Никогда. Он доказал это своему отцу. Он доказал это самому себе.
«Она использует твой проклятый список, чтобы манипулировать тобой. Разве это не делает тебя жертвой?»
– О чем думаешь? – спросила Цюкунфт.
– Я думал о том, сколько времени пройдет, прежде чем ты спросишь, о чем я думаю.
Она засмеялась и подъехала поближе.
– Ты принял решение? Куда мы двигаемся?
– Мне нужно больше информации. Ты можешь смотреть в зеркало, не слезая с седла?
Цюкунфт кивнула.
– Когда мы встретимся с Вихтихом и Штелен?
Цюкунфт вытащила зеркало из седельной сумки, развернула его и уставилась на поверхность. После нескольких мучительно долгих минут она сообщила:
– Не знаю.
– В Послесмертии ты сказала, что видишь будущее.
– Не совсем верно, но достаточно близко.
– А именно?
– Я не могу видеть все, везде и когда угодно, – ответила она. – Я вижу только то, что она показывает мне.
– Она? – снова попытался прояснить вопрос Бедект.
Цюкунфт проигнорировала его слова.
– И то, что она показывает, меняется. Становится более точным.
Она разочарованно нахмурилась.
– Раньше она показывала мне больше. Она показывала почти везде и всегда, чтобы я ни захотела увидеть. Теперь… – Цюкунфт оценивающе посмотрела на него. – Она показывает мне тебя.
Он