– Обработанный камень мертв, – сказала она. – Мы убили его. Убийство. Земля жаждет мести.
Крах понятия не имел, где Морген нашел эту сумасшедшую. Она провела в рядах Геборене не больше года, прежде чем юный бог заставил ее обратить собственное безумие на пользу городу и возвести стену вокруг него. Он должен был сломать ее волю, чтобы убедить ее сделать нечто, столь явно противоречащее ее убеждениям.
«Я и не думал, что в нем и это есть».
Создание стены разрушило ее разум, пошатнуло и без того поврежденный рассудок.
Унгейст и Драхе стояли позади Эрдбехютер. Крах велел Кёнигу подводить их к зеркалу по одному. Унгейст, невысокий и жилистый, с залысиной на лбу, на которую в жалкой попытке скрыть ее были зачесаны каштановые волосы, сухие и ломкие, стоял, широко расправив плечи, словно хотел казаться выше, чем есть. Будь Крах настоящим, он бы возвышался над ним. Невысоких людей намного легче запугать. Драхе, степенная полноватая женщина, стояла на шаг позади Унгейста. Волосы ее уже начали седеть. Самым удивительным в ней было то, насколько невероятно нормальной она выглядела. Она могла быть библиотекарем или чьей-то матерью. Хотя, конечно, на самом деле она была начисто лишена материнского инстинкта.
«Своих детей она скорее всего съела».
Крах снова сосредоточился на Эрдбехютер.
– И она отомстит, – сказал он, жестом подзывая ванистку поближе.
Эрдбехютер была одной из тех гайстескранкен, которые считали себя здравомыслящими. Она искренне верила, что выполняет волю Земли.
Она наклонилась поближе и наморщила маленький нос, как будто увиденное озадачило ее.
– В зеркале отражается другое место, – она оглянулась через плечо и снова посмотрела на Краха. – Оно показывает Большой зал.
В зеркале Краха навсегда запечатлелось место, где он находился, когда угодил в эту ловушку. Двери за его спиной никуда не вели. Проходя через них, он снова оказывался в зале. Сбежать отсюда было невозможно.
– У Моргена есть очень важное задание для вас, – сказал Крах.
Она посмотрела ему в глаза – и уже больше не могла отвести взгляд, полностью попав под влияние более могущественного гефаргайста. Ей пришлось пожертвовать большей частью своего рассудка, чтобы возвести стену вокруг Зельбстхаса. Ради своего бога она была готова на все, отдала бы, ни секунды не поколебавшись, собственную жизнь. Верность богу была несущей осью в ее душе. Крах воспользовался ею как рычагом, чтобы подчинить себе волю Эрдбехютер. До тех пор, пока она будет верить, что действует в интересах своего бога, она будет подчиняться любым манипуляциям Краха. И как самая преданная из троих, она была совершенна.
«Верность – это всего лишь чувство».
А чувства были слабостью.
– Все, что угодно, – сказала она, глядя в плоские серые глаза Краха и не в силах отвести взгляд.
Как всегда, говорить правду – но не всю – было лучшей стратегией.
– Человек