Как же Ада скучала по тем временам, по тому чтению! Став взрослой, она часто спрашивала себя, была ли в детстве счастливее, чем сейчас. Нет, пожалуй, совсем наоборот. Но тогда она, по крайней мере, считала, что может быть счастлива в будущем, и еще не утратила надежду.
К жужжанию пчел теперь примешивался далекий треск газонокосилки университетского садовника. Из открытого окна пахло свежескошенной травой. Помнится, воображаемая подруга девочки Мэриголд, которая являлась ей только весной, была на самом деле цветущим кустом боярышника.
Когда воспоминания покинули Аду и она обратила внимание на происходящее в зале, выступал уже другой оратор. Он говорил о XXIII песни «Илиады», в которой мертвый Патрокл во сне является Ахиллу и просит его похоронить. Ничего нового, если не считать удовольствия послушать цитаты: докладчик произносил их по-гречески, а Ада сразу же радостно вспоминала в переводе Монти, который читала еще в средней школе, готовясь отвечать «прозаический пересказ». Сколько раз она слышала их от дяди Танкреди, имевшего обыкновение цитировать классику применительно к повседневной жизни и вечно придававшего древним максимам иронический подтекст!
«Спишь, Ахиллес! неужели меня ты забвению предал? Не был ко мне равнодушен к живому ты, к мертвому ль будешь?»[22] – укоризненно говорил он на кладбище, обнаружив, что порог семейного склепа зарос сорняками. Или, например: «И взаимно с тобой насладимся рыданием горьким!» – это всегда говорилось, когда Ада или Лауретта, совсем еще малышки, плакали навзрыд, ударившись лбом об угол стола в игровой, или хлюпали носом, если бабушка Ада ставила их в угол. «Насладимся рыданием горьким» – двум девчонкам четырех-пяти лет от роду! В итоге они с кузиной выросли в атмосфере романтики и античного героизма, словно пришедших из романов Д’Аннунцио (по крайней мере, на словах). Даже о возлюбленном, появившемся у Ады в подростковом возрасте, ее родные говорили: «Там твой Патрокл пришел».
Свое выступление второй докладчик закончил вопросом: а есть ли для исследователя практическая разница между катабасисом[23], вызовом духов и явлением призрака, и если да, то в чем она заключается? Нужно ли разделять явления мертвых, «поднимающихся»