Подруги безумно устали и растерянно озирались. Никто не обращал на них внимания. Единственным знакомым Аде лицом оказался Дитер Хорландер из Виттембергского университета, крупнейший из ныне живущих специалистов по гомеровскому языку. Он сильно постарел с их последней встречи несколько лет назад на конгрессе филологов-классиков в Стамбуле. Одряхлел – вот более подходящее слово. Интересно, как он до сих пор путешествует, если и стоять-то не может, не опираясь на палку? Разве что его сопровождающая – медсестра. Во всяком случае, присутствие Хорландера немного успокоило Аду относительно серьезности мероприятия.
А внимание Дарии привлекла очень юная и очень красивая девушка в дальнем конце центрального стола. Время от времени бросая сонные взгляды из-под полуопущенных век, она ухаживала за пожилым человеком с жидкими седыми волосами, зачесанными поперек лысины. За спинкой его стула стояли костыли.
– Наверное, дочь, – заметила Ада. – Лицо у нее знакомое.
– Типичное для прерафаэлитов, – возразила Дария. – Она могла бы быть моделью у Данте Габриэля Россетти. «Корделия и король Лир».
– Или как у Эллен Терри на фото Джулии Маргарет Кэмерон.
Будучи студенткой, Ада завешала всю комнату купленными в Англии постерами с портретами работы знаменитого викторианского фотографа и теперь частенько задавалась вопросом, нравились ли они ей сами по себе или потому, что Джулия Маргарет приходилась теткой Вирджинии Вулф, еще одной ее юношеской страсти.
Но даже сейчас, спустя почти двадцать лет, меланхоличный вид и усталый, невидящий взгляд этой девушки ее заинтересовали.
По приезде Ада и Дария с радостью обнаружили, что спать им придется не вместе, а в двух одноместных комнатах Old Building, самого древнего и впечатляющего в колледже корпуса, которого студенты обычно избегали из-за отсутствия душа. Обе комнаты располагались на втором этаже; на площадку выходили еще две двери: первая вела в общую ванную, вторая – в третью спальню. Дверь туда все время была открыта, а ключ торчал в замке: по-видимому, постоялец пока не прибыл.
– Повезло. Надеюсь, ее так никто и не займет, – сказала Ада. – Тогда весь этаж останется в нашем распоряжении.
Но этим надеждам не суждено было сбыться. А повезло им или нет, никто в тот момент сказать не мог.
4
Утром, всего лишь следующим после приезда утром, хотя казалось, что с тех пор прошла уже целая вечность, Ада проснулась около девяти. Конгресс начинал работу только в одиннадцать, а ее выступление и вовсе запланировано на вторую половину дня. Можно было вдоволь понежиться в постели, поэтому будильник Ада не заводила. На двери комнаты Дарии она нашла записку: «Пойду поработать на реку, свет замечательный. Увидимся за обедом».
Фотографии