– Хамз?
Джаннат первой нарушила молчание, заставляя Хамзу вздрогнуть изнутри от произнесенного имени. Он прикрыл глаза, понимая, как давно его не называли так легко и просто. Лишь у одного человека получалось обращаться к нему с подобной нежностью в голосе. Воспоминания беспощадно крыли, с болью отзываясь в сердце.
– Да?
– Почему “Луноликая”?
Хамза будто ожидал от нее этого вопроса. Ему не приходилось искать слов, которые могли бы сойти за правду. Он не пытался льстить ей во имя угоды. В эту минуту за него говорила душа, которая умела молчать, но не врать.
– На том выпускном я заметил тебя, когда ты произносила слова благодарности. Ты светилась. Передо мной словно предстало воплощение нежности и тепла, так похожее на солнце. Но в глубине твоего взгляда размытым пятном разлилась печаль, и была она заметна не сразу. Сдержанность в каждом движении, спокойствие в голосе. Я сразу вспомнил луну. Такую таинственную в своем величии, своим появлением вытаскивающую наружу все слабости, каждое невысказанное слово, каждое сокрытое чувство. Почему не “Луноликая”?
Молчание по ту сторону расплылось внутри волнением. Он позволил себе подобную искренность, еще недавно Хамза не смог бы раскрыться, но впервые его не кололо сожаление. Своим откровением Хамза вызвал у Джаннат бурю эмоций.
– Не ожидала, что ты способен на подобные мысли.
– Почему же?
– Ты чужд. От тебя веет холодом и неприступностью. А в этих словах прозвучала некая таинственность и романтичность, напрочь руша мое мнение о тебе расчетливом и бессердечном.
– Видимо, ты сумела дотронуться до моего сердца, о существовании которого я подзабыл. Откуда ты такая взялась? – он задумчивым взглядом наблюдал за луной, вслушиваясь в молчание собеседницы.
Долго они разговаривали, не в состоянии прервать поток слов. Впервые Хамза почувствовал внутри забытое тепло, впервые Джаннат отреклась от излюбленного одиночества. Ему захотелось подставить плечо, позволяя плакать в него навзрыд, выпуская всю накопленную боль, сокрытую от чужих глаз неприступной гордостью. А она отчаянно пожелала разрушить высокую стену и растопить лед, принять слабость того, кто в каждом случае остается воином. Стать его слабостью.
Это была поистине удивительная ночь. Словно предназначена для того, чтобы делить ее с родным, и совсем не важно, далеко он или близко. Значимо то, что в мыслях друг о друге вы рядом. Смотреть на бескрайнее темное небо, безликое под кровом ночи, и искать на нем звезду. Найдя однажды, не желать внимать другой, наверно и не отличающейся от первой. Но каково быть преданным единому, даже не ожидая от него взаимности?
Так прошла ночь для них. Каждый, смотря на столь прекрасное творение, темную высь, думал о разном. Но близость их была в думах друг о друге. Уже после Хамза некоторое время сидел, в неведомый даже ему раз рассматриваю резинку для волос, крутя