Жаль только, что в который раз повторяют совершенно идиотский разговор.
– Я не специально привлекла внимание, это аллергия!
– Отлично, пусть так, но ты послала лесом нашего активиста, расстроила старосту и явилась в институт в маске. Думаешь, это помогает строить из себя невидимку? – пожал плечами Дима.
Вдалеке что-то хрустнуло, словно кто-то едва слышно шагал к спорящим в закутке старым знакомым, однако коридор по-прежнему оставался девственно чист.
– Ваш староста чуть не разбил мне нос, а активист… ой, неважно. – Дериглазов спиной чувствовал, как Вера поджала губы и раздражённо сложила руки на груди. По крайней мере, раньше она всегда так делала, когда злилась. – Ты ведь понимаешь, что я не могу иначе? И да, даже закрывая лицо, можно не привлекать внимания, если не искать лишних раздражителей. Особенно закрывая лицо. Маска будет смущать окружающих день, два, неделю, но потом она станет обычной блажью чудной девчонки, которая никому не нужна.
– Ага, конечно, вдруг ты фанатка K-pop? – ядовито усмехнулся Димка, поворачивая голову и устремляя взгляд в другую сторону коридора. Туда, где в окне серело пасмурное небо ранней осени – бабье лето в этом году было своеобразным, то хмуро и сыро, то не по-осеннему жгучее солнце.
– Почему бы и нет? – парировала Вера. – Зато через пару месяцев они будут помнить только маску, не лицо. Мы выпустимся, а уже на следующий день не вспомним друг друга, даже нос к носу столкнувшись в магазине.
– Не думал, что у тебя настолько паршивая память… – отозвался Дериглазов, отмечая, как быстро плывут по небу тучи. Вот только что уголок был в поле зрения и уже скрылся за оконной рамой.
– О, во мне можешь не сомневаться, – послышалось ворчание в ответ.
Дима едва смог удержаться от колкости, хотя на языке так и крутилось что-то в стиле: «Не переживай, я проверил на практике», «Так и думал, склероз налицо!», «Точно, какие сомнения, когда ты лучшего друга уже пять лет вспомнить не можешь?». Но каждый раз, когда слова уже были готовы сорваться с губ, в голове словно что-то перещёлкивало: каким же жалким он будет казаться! Любая его «едкая» реплика докажет только одно: Дима до сих пор обижается, расстраивается, помнит.
Нет.
– Дим?
Проводив взглядом ещё одну тучу, убежавшую за прямоугольник окна, он глубоко вздохнул и обернулся. Вера всё так же сидела на диване, только поза стала напряжённей – не умирающий лебедь, откинувшийся на мягкую спинку, а собранный, сосредоточенный боец. Что, впрочем, недалеко ушло от истины: когда твоя мать владелица частного охранного предприятия, носящего гордое имя «Сокол», ты и сама обязательно станешь соколицей. Если она в шестнадцать подобно Рембо буквально за минуту врывалась на второй этаж, то что уж говорить о способностях,