Плохие танцоры. Михаил Станиславович Рыбаков

Мефодий, как перед прыжком в воду, внутренне сжавшись в малюсенький комочек, сделал шаг вперед с поворотом корпуса лицом по ходу движения, как учили на инструктаже, и камнем ухнул вниз. Первые две секунды перед глазами менялись местами зеленое и голубое, затем мягко, но сильно потянуло вверх, это было, как если бы Мефодий взялся обеими руками за собачку молнии внизу живота и сильным одновременным движением к голове вжикнул, раскрыл себя, распахнувшись всем своим существом навстречу пространству. Мефодий ощутил напряжение между ногами и под мышками, где крепились лямки. Зрение стабилизировалось, и первым делом он задрал голову вверх. Купол был раскрыт полностью. Где-то выше и впереди удалялась туша Ми-8, с бока которого высыпались фигурки парашютистов, сначала такие беззащитные, но потом над ними появлялись длинные белые хвосты, быстро формируясь в купола и стропы. Мефодий глянул вниз и замер от восторга.

      Со всех, абсолютно со всех сторон была свобода, невыносимая лёгкость, он словно нырнул в прохладное море в самый жаркий полдень. От избытка чувств он заорал, до тонкостей поняв смысл слова «экстаз», потом, будто устыдившись, замолк и огляделся. На расстоянии вытянутой руки пред ним сверху свисали лямки с деревянными горизонтальными рукоятками внизу, похожие на перевернутый штопор. Это были элементы управления. Потянув правую, парашют лениво поворачивал вправо, левую – влево. Мефодий несколько успокоился, увидел правее себя Петра, громко спросил у него, сколько лететь?

      – Минуты полторы! – прокричал Пётр. Времени было мало, следовало осмотреться и готовиться к приземлению. Горизонтальная скорость была не очень велика, вертикальная, наверное, побольше. Вдоволь наглазевшись по сторонам, увидев всё ту же реку, поезд и посадки, принялся угадывать точку приземления. Немного беспокоили кочки внизу, как бы ноги не поломать. «Поздно! – с безбашенной весёлостью подумал Мефодий. – Теперь как повезет». Чем ближе к земле, тем выше казалась скорость сближения. Он подобрался, слегка согнул ноги, превратился в пружину. Едва коснувшись носками кроссовок катастрофически приблизившейся планеты, он тут же завалился на правый бок, хотя почему-то хотел на левый.

      Тело жило своей древней инстинктивной жизнью, а кто такой был Мефодий, чтобы с ней спорить? Он тут же перевернулся на спину и успел увидеть, как купол гасится где-то сзади. Однако, не успев вполне еще сложиться, он поймал щедрую порцию ветра, и Мефодия рывком дернуло на пару метров назад. Беспричинно смеясь, он начал выбирать нижние стропы на себя, гася купол полностью. Тот покорно сложился на земле, больше не делая попыток утащить Мефодия в далёкие края волоком. Мефодий лежал на спине, счастливо разглядывая голубизну бездонного неба, на которое опять покушались низкие серые тучи. Над лицом навис Пётр.

      – Ты как, цел? – лицо Петра выражало крайнюю степень беспокойства.

      – Цел. Я от счастья лежу.

      – Ф-фу. – Пётр перевел дух. – Ну ладно, а то я смотрю, лежишь, думал, не поломался ли.

      С