Картинка опять сменилась.
Прежняя Анна вновь появилась, но пока что была весела и беззаботна. Цела. События происходили раньше жестокого герцогова предательства и болезненного разрыва.
Новая Анна скакала верхом на лошади по лиственному лесу. Где-то вдали, почти за гранью слышимости, пел охотничий рог. И гончие вторили ему. Замысловатые трели их голосов слышались то справа, то слева.
Молодая герцогиня ликовала, проносясь сквозь сети теней, рожденных хитрой игрой листьев и солнечного света.
Лошадь всхрапывала. Мотала головой.
Ей что-то не нравилось.
И Анна Сергеевна была с лошадью согласна. Она, глядя на происходящее с высоты сна, тоже ощущала стягивающую пространство тревогу.
Хотелось крикнуть прежней Анне: «Стой»… Как в фильме ужасов – не ходи туда!
Не ходи…
Тень, плотно сбитая, увесистая, налетела слева. Лошадь испуганно прянула в сторону, соскочила с дороги, вскинулась на дыбы, споткнулась о поваленный ствол и рухнула на валуны, покрытые обманчиво мягким мхом.
Прежняя Анна вылетела из седла и больше не встала.
Последним, что успела заметить беспомощно наблюдающая за происходящим Анна Сергеевна, стала подступающая к герцогине тень…
Она проснулась в холодном поту и закричала на весь дом. Ногу пронзила тупая боль, а душу – горькая и острая, как игла, безысходность.
Мариса первой прибежала на шум, растрепанная и перепуганная.
– Что случилось, госпожа? – выкрикнула она, свирепо озираясь по сторонам. В руке камеристки угрожающе кривилась каминная кочерга. – Кто посмел вас обидеть?
– Никто, – ответила Анна, едва справляясь с дыханием. Она прокашлялась, протерла ладонями глаза. – Просто сон страшный приснился… И я вспомнила ту охоту. И нашу с мужем ссору…
– Бедная моя госпожа. – Мариса захлопотала у кофейного столика. Налила в высокий стакан воды из графина. Подала. – Выпейте и успокойтесь. Обезболивающей травы заварить?
– Не нужно.
Анна прижала к груди ладонь. Полусон-полуявь никак не хотел отпускать. Ребра ходили ходуном. Сердце прыгало за ними, как пойманная птица. И черные щупальца, рожденные яростью, все тянулись… тянулись из несуществующей дали. Упрямо прошивали реальность, притягивая ее силой к больному небытию злого прошлого.
И все кругом беспокоило, нервировало.
Пугало.
Анна невольно глянула вверх. Под куполом балдахина собралась в густое облако непроглядная тьма. Она пульсировала и вздрагивала, будто живая.
Она была рождена той яростью из сна.
– Ох, госпожа… – Мариса тоже заметила изменения в спальне и чуть не выронила из рук графин. – Какая магия-то страшная…
– Это я сотворила? – поинтересовалась Анна неуверенно.
– Видать, само сотворилось из ваших чувств, – тихо предположила