– Айка. – Звонко произнесла она и, кивнув на произнесенное в ответ Любино имя, прошла в зал.
Следом за ней вышла другая – смуглая, с крупными черными глазами и копной черных мелко вьющихся волос, завязанных сзади.
– При-вет. – Растянула она с твердоватым акцентом, обращаясь к Любе, довольно дружелюбно. –Я Иветт. Как тебя зовут? Нравится здесь?
– Люба. Нравится. Красиво и необычно.
– Ты не видела, что здесь по ночам с этой красотой делается! – Звонко рассмеялась Иветт. – Увидишь один раз – и больше здесь не появишься.
– Думаю – появлюсь.
– Ну, смотри. – Иветт, посмеиваясь, качая на ходу собранными в хвост волосами, направилась в сторону кухни.
Барменов за стойкой тоже прибавилось – Артему на смену пришли высокий мулат и двое темнокожих парней. Они по очереди чмокнули ее в щечку, представляясь: Франсуа, Альберто, Карлос. Люба смотрела на них с интересом. Они были до удивительного непохожи между собой. Раньше она никогда не задумывалась, насколько темнокожие могут различаться К примеру, японцы или китайцы кажутся европейцам почти одинаковыми, а для них, напротив, европейцы все похожи между собой. А в темнокожих Люба никогда и не всматривалась – может быть, просто потому, что ни разу не приходилось с ними общаться. Эти же трое, как на подбор, просто разительно отличались. Франсуа – высокий широкоплечий мулат, Любе невольно сразу бросилась в глаза его классическая фигура «треугольником» – он был подтянутый, красивый, с узкими ярко-черными горящими глазами под длинными, как у ребенка, ресницами. Да и само его лицо казалось немного детским: округлые очертания подбородка, курносый, чуть вздернутый нос, красиво обрисованные губы, и само выражение – нашкодившего малыша, пытающего скрыть свою шалость под маской невинной растерянности, и лишь глаза горели хитрецой, прячась под тенью ресниц. Люба засмотрелась на него – смуглая кожа, черты лица ближе к европейским, какая-то вольность, кошачья свобода в движениях поневоле приковывали взгляд. Тот заметил и многозначительно улыбнулся. Позже она узнает, что мама у него – француженка, а папа – из Африки, и, учитывая красоту Франсуа, его маму было легко понять. Альберто был темнее и ниже, упитаннее, но весь вид этого подвижного, с пухлым ртом паренька создавал впечатление легкой добродушной обиженности на кого-то, и в то же время при первом взгляде на него казалось, что знаешь его очень давно, может быть даже – всю жизнь. Карлос, старший из них, совсем невысокого роста, наверное, даже ниже Любы, и совершенно, абсолютно черный, с первого взгляда казался «рубахой-парнем», радушно принимающим всех в свои добрые и щедрые объятия, его белоснежные зубы, контрастирующие с темной кожей, каждую минуту сверкали, обнажаясь в улыбке. Крупные черные глаза грели теплым светом приязни, искренности и доброты. Люба задумалась, пристально разглядывая троицу за барной стойкой.
– Иди домой! – Вдруг раздалось из-за спины так неожиданно и громко, что она вздрогнула. Сзади стоял Саша и улыбался одними глазами.
– Иди домой. На сегодня хватит. Еще разок выйдешь в